Его рот опускается на мой, мягко и с наплывом чувств, которые сжимают мое сердце. Он целует меня, как будто я ему не безразлична, а не как будто он просто хочет заняться со мной сексом, и в моей голове проплывают все чувства, от которых, как я знаю, мне нужно защищаться. Он отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему.
— Я хочу знать о тебе больше, детка. Ненавижу, что другие знают о тебе то, чего не знаю я. Я так чертовски завидую, потому что нашел тебя первым, а они увидели то, что было прямо у меня под носом, и украли тебя. Хочу, чтобы твои волосы разметались по моей подушке, чтобы мы потратили целый день, просто обнимаясь и проводя время вместе. Хочу знать, какой твой любимый цвет, какая твоя любимая еда, какие цветы ты любишь, чтобы принести их тебе и увидеть, как ты улыбаешься только для меня. Хочу держать тебя за руку, когда мы идем через кампус, чтобы все эти ублюдки видели, как мне чертовски повезло, что ты выбрала меня. Сави… я хочу всего с тобой. Дай мне шанс показать тебе это. Дай мне шанс быть с тобой настоящим, малышка.
Опускаю глаза, не в силах выдержать желание в его глазах, которое отражает мои чувства. Боже, было бы так чертовски легко просто влюбиться в него прямо сейчас. Я не могу заставить себя перечислить все причины, по которым это плохая идея, когда он так искренен со мной, и как бы я ни отговаривала себя, я хочу всего, что он предлагает, так сильно и так глубоко, что отбрасываю свой список и просто выдыхаю:
— Да.
Его губы снова скользят по моим, прежде чем он отстраняется и протягивает мне руку.
— Детка, я обещаю, ты не пожалеешь об этом.
Когда мы выходим из ресторана, холодный воздух, как пощечина. Он очищает от романтики момента, который мы только что пережили, и помогает мне восстановить часть стены, которую я только что позволила разрушить. Пока он везет нас домой, я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на проплывающие мимо заснеженные пейзажи.
Любому из нас мешает слишком много багажа, чтобы построить настоящие отношения. Мы все сдерживаемся, может быть, я больше всех. До того, как они разъедутся, осталось меньше года, и мне нужно запереть свое сердце и сохранить с ними светлые воспоминания. Я могу заниматься сексом, наверное, но чувства нужно оберегать, иначе я окажусь в худшем положении, еще более одинокой и разбитой, чем до того, как все началось.
Тейт провожает меня до моей комнаты, когда мы возвращаемся домой, но он разворачивает меня, прежде чем я успеваю войти, и притягивает к себе. Одна его рука обхватывает мой затылок, а другая лицо, когда его губы прижимаются к моим. Это мягкий, медленный поцелуй, заставляет мою голову кружиться так же сильно, как и страстные поцелуи, которыми мы делились, потому что этот поцелуй полон тех чувств, которые я только что поклялась запереть… снова.
Когда он отстраняется, его глаза мягкие и наполнены тем, что сжимает мое сердце, и это как удар по нутру, поэтому я отступаю назад за дверь в свою комнату.
— Спасибо за ужин. Спокойной ночи. — произношу, а затем с размаху закрываю дверь и прижимаюсь к ней лбом.
— Это было чертовски горячо, куколка.
ДЖУД
Сави резко оборачивается на мои слова. Она вся красивая и розовая, ее кожа раскраснелась от поцелуя Тейта. В ее глазах удивление и настороженность, они перескакивают с меня на Бека, когда она понимает, что он сидит на ее офисном стуле, она моргает, и ее лицо становится гладким и пустым, но не раньше, чем я успеваю заметить, как она окидывает взглядом мою голую грудь вплоть до серых треников. Моя куколка любит прятаться за маской безразличия, но она не понимает, как мне нравится, что я могу заставить ее треснуть.
— Что вы, ребята, делаете в моей комнате? — спокойно спрашивает она, проходя и бросая сумку на стол.
— Здесь приятнее пахнет, и все твои подушки мне нравятся больше, чем мои. Почему бы тебе не подойти и не поздороваться со мной как следует?
Ее холодные голубые глаза переходят на Бека, и я вижу, как она сглатывает, прежде чем повернуться и сесть рядом со мной на кровать. Ловлю ее прежде, чем она успевает это сделать, и сажаю к себе на колени, впиваясь в ее шею несколькими горячими поцелуями.
— Ты хорошо провела время с Тейтом? Он сказал, что пригласит тебя на ужин.
Она наклоняет голову, чтобы видеть меня.
— Ты не возражаешь? Ты не расстроен?
Покусываю мочку ее уха.
— Ты же знаешь, что нет. Я уже говорил тебе, что больше — значит лучше, не так ли?
Она вздыхает и позволяет себе расслабиться на мне, и я вознаграждаю ее рукой, скользящей по ее бедру, по шелковистым колготкам, чтобы поиграть с подолом юбки, и она переключает свое внимание на Бека.
— Как ты? Ты выглядишь… не в себе… с тех пор, как я видела тебя той ночью в костюме. Куда ты ходил в тот вечер, весь такой нарядный?
Бек сидит откинувших на своем офисном стуле, скрестив руки на груди и расставив ноги. Это его защитная поза, и я гадаю, скажет ли он ей, откроется ли. Пока он решает, я передвигаю свою куколку на коленях так, чтобы она лежала спиной на моей груди, а ее ноги на моих коленях, раздвинулись. У меня есть планы поиграть с ней сегодня вечером, и я хочу, чтобы она согрелась. Стягиваю с нее свитер, заставляя ее поднять руки, чтобы я мог снять его через голову, оставив ее только в тонкой белой блузке. Мне нравится, как она позволяет мне двигать ею, словно она действительно кукла.
— Давай, Бек, расскажи нашей девочке, что тебя так взволновало. Возможно, тебе станет легче.
Он качает головой с горьким смехом, но его глаза снова смотрят на мои пальцы, ползущие по бедрам Сави.
— Ты не должен мне говорить, все в порядке. Я не хотела лезть не в свое дело, — говорит она ему своим сладким голосом.
Поднимаюсь немного выше по ее ноге и начинаю выводить круги на внутренней стороне бедра под юбкой. Она прижимается ко мне, и я знаю, что она чувствует мой твердый член около своей задницы, но она не сводит глаз с Бека, и он, наконец, говорит.
— Я встречался с отцом за ужином. Он был в городе на совещании и хотел поговорить со мной о моем будущем теперь, когда, по его словам, моя детская одержимость футболом закончилась. Он уже все для меня расписал. После окончания университета я пойду работать в его компанию и буду маленькой занятой пчелкой. Вступлю в его загородный клуб, найду себе подходящую жену и буду пропивать свои страдания до пенсии, а потом умру. Короче говоря, я в жопе.
Я практически чувствую сострадание и сочувствие Сави к нему, когда она лежит в моих объятиях. У моей куколки доброе сердце, и я планирую воспользоваться этим сегодня вечером, чтобы подтолкнуть ее в том направлении, куда я хочу, чтобы мы двигались. Скольжу пальцами выше, чтобы провести по ее прикрытому бугорку, и хочу разорвать эти чертовы колготки, чтобы добраться до ее тепла.
— Джуд! Сейчас действительно самое время? — произносит она, заставляя меня хихикать и тереть чуть сильнее.
— Детка, сейчас самое подходящее время. Бек грустит. Разве ты не хочешь, чтобы ему стало лучше?
Мужчина, о котором идет речь, не выглядит очень грустным, поскольку он следит за моей рукой под ее юбкой, и проводит тыльной стороной большого пальца по своей нижней губе. Нет, он не выглядит грустным, он выглядит чертовски голодным. Вцепляюсь пальцами в ее колготки и тяну, пока они не рвутся. Сави стонет, и я просовываю пальцы под клочок шелка, который все еще прикрывает ее, и проникаю пальцами в складки. Она уже горячая и влажная, и когда я нахожу ее клитор и начинаю кружить вокруг него, ее голова падает назад на меня.
Провожу языком по раковине ее уха и шепчу:
— Разве ты не хочешь, чтобы ему стало лучше? Отвлечь его от проблем?
Ее бедра слегка приподнимаются, пытаясь сильнее прижаться тем местом, где она больше всего этого хочет, но я скольжу пальцами вниз, чтобы обвести ее вход, пока она не даст мне то, чего я хочу.
— Он выглядит так, будто изголодался по тебе, куколка. Ты собираешься дать ему… нам… то, что мы хотим, чтобы мы могли дать тебе то, что ты хочешь в ответ?