Сотрудник Л.А. преподавал в ФМШ при МИЭМе, и как-то в группе нарисовались два школьника — радиолюбителя в старом смысле слова. Они вообще не участвовали в занятиях, а тихо сидели в дальнем углу, обменивались схемами, обсуждали. После конца занятия подходили, задавали один-два радиолюбительских вопроса, получали ответ и мирно исчезали. Один из них ездил аж из Пушкина. Преподаватель Л.А. таскал им детали. Но однажды был слезно попрошен плафон от люминесцентной лампы, что вешают на потолок, — дети делали цветомузыку. Л.А. засунул плафон под куртку на спину (дело было зимой), получились красивые квадратные плечи, а внизу похищаемое доставало до середины голеней. Дуракам везет — за вертушку не зацепился и охранник не заметил. Что ж, бывает — заметила бы С.
Еще о выносе с предприятия. Не помню, кто мастерил себе телевизионную антенну, и ему надо было вынести трубу длиной около двух метров. Он вставил ее в штанину — рубашку — рукав и пошел. Причем рука была поднята вверх и составляла с ногой прямую линию. Попробуйте так встать. Теперь попробуйте так пойти… Ладонь же наш герой повернул горизонтально и пошел через проходную. При этом ладонью он помахивал, как бы прощаясь, голову повернул назад и громко кричал: «Пока, Петя!» Остолбенелый охранник проводил это явление безумным взором…
Считаю нужным кое-что разъяснить. Во-первых, то, что все рассказанные здесь истории — правда, в следующем смысле: либо я очевидец или участник, либо знаю истории по рассказу, но рассказ проверен разговором с очевидцем (или участником). Во-вторых, название «неофициальное жизнеописание» — аллюзия с известным китайским жанром, а «так и бывает в жизни» — с «Записками у изголовья» Сэй-Сенагон. В-третьих, среди читателей сего произведения могут найтись анализаторы-психологи. Сообщаю исходные данные для них: всю жизнь проработал в ВЭИ, «прошел путь» от инженера до старшего научного сотрудника. По указанным выше причинам в административно-партийной деятельности участия не принимал. Имевшие место два (впрочем, не очень настойчивые) предложения — отклонил. В 1985 году защитился, имею около 40 публикаций, всегда вел более свободный, чем другие, образ жизни (и в плане присутственной, и в плане исполнительской, и в плане той третьей дисциплины, названия которой не помню), за что и получал несколько меньшую, чем другие при моем стаже, должности и вкладе в дело построения коммунизма и укрепления «обороноспособности» зарплату. Эту небольшую разницу (около 10 % зарплаты) считал вполне разумной платой за эту небольшую свободу. Параллельно писал научно-популярные и публицистические статьи, коих и опубликовал в сумме в несколько раз больше, чем научных. Одним словом, несерьезный человек. Но женщинам это нравится.
Сэй-Сенагон бы уточнила: это нравится не всем женщинам, а тем, которые нравятся мне.
Любой Пимен описывает то, что как-то понимает, в чем как-то разбирается. Даже для того, чтобы просто заметить явление, надо кое-что о нем знать. Поэтому многие интересные вещи описаны мной кратко, а некоторые и вовсе не попали в мой сектор обстрела. Вот пример — стол нашего Директора, виденный мною 1 (один) (аллюзия с заполнением денежных документов) раз в жизни, обит снаружи кожей. Видимо, в психологии Директоров есть нечто, требующее обивки Столов кожей снаружи. Но, не будучи знатоком психологии Директоров (я даже не знаю, есть ли она), я не могу воспеть должным образом тот Стол и ту Кожу. Помнится, об этом нечто писал Веблен в книге «Теория праздного класса». Или вот — ну как я могу описать грандиозную и легендарную пьяную драку в ресторане «Прага», коей кончился банкет по поводу получения одним из наших начальников какой-то грандиозной премии? Ведь хотя я кое-что понимаю в ресторанах, но почти ничего в драках и ничего — в пьянстве. В этой жизни мне пришлось применять против человека силу лишь два раза и еще два раза — угрозу применения; все четыре раза были успешны, а опыт приносят в основном поражения.
Чего еще я никогда не умел и не делал — так это не тушил папирос в бензине. А дело было так. Двое моих сотрудников, Л. К. и Л. 3., вроде бы вполне взрослые люди, сидели как-то и, отдыхая от мытья большой вакуумной системы, курили. Курили они «Беломор», который некоторые из нас называли тогда в зависимости от степени образованности Беломоркэнэл или Беломоррис (ассоциации очевидны), а вакуумную систему мыли чистым бензином (или Б70, или «Галоша»). Объяснение, почему и когда моют другими растворителями, я опускаю. Упомяну лишь, что я сам, своими руками, лично мыл один раз спиртом. В это трудно поверить, более того, такое утверждение ставит под сомнение мою честность. Понимаю, но не могу молчать.