За это в течение 3 лет платили небольшую стипендию в 80 руб. (что-то вроде 12000 руб. в ценах начала 2005). Конечно, не деньги, но жить можно.
Предполагалось, что человек «сделает диссертацию». Но до того, как именно и когда именно, человек работает, никакой системе «учета и контроля» дела не было.
Для полной точности описания надо добавить комсомольскую активность; мехматскую аспирантуру чаша сия не миновала. Все это вызывало ненависть и отвращение, но реально жизнь портило не сильно. Ужас вызывало физически ощутимое нарастание всего этого, было видно, как без конца изобретается какое-то новое изощренное уродство, которого вчера еще не было. Наверно при естественном развитии событий лет через десять аспиранты восемь дней в неделю занимались бы комсомольски полезным трудом.
Теперь возвращаюсь к итогам. Что делали люди, предоставленные сами себе, которых никто не подгонял? (кроме, может, научных руководителей). Ответ очень простой: работали. Много работали. Да, были исключения. Да, были люди срывавшиеся. А вообще работали.
Кто-то больше ради любопытства, кто-то больше, чтобы «сделать диссертацию». Последнее должно было дать важные плюсы в дальнейшей жизни. Но в обоих случаях люди знали, что такой свободы больше никогда не будет, и этим пользовались.
В итоге мехматская аспирантура была вполне продуктивным научным учреждением, выдававшим в качестве кандидатских диссертаций и просто так немало работ самого высокого уровня. А также и людей, способных продолжать научную деятельность. Или дельных прикладников.
В конце 1983 года я пришел на работу в один их хороших московских технических ВУЗов (на современном языке надо говорить «технологических»). Не университет, не физтех, но приличное заведение ("фирма" с неплохой репутацией) следующего уровня. Кстати, у нас на математической кафедре работали 4 приглашенных докладчика на всемирных и европейских математических конгрессах.
Здесь я описываю свои впечатления от 80 годов, все то же самое (за очевидными оговорками), только хуже, было потом. О том, что потом было нового — ниже. Все то же самое, только лучше, было раньше. По воспоминаниям моих коллег были когда-то времена хорошие (по-видимому, около 70-го года, далее история учреждения не распространялась). Через ностальгические рассказы было видно, что кой-какие глупости пошли оттуда.
Но большая часть возникала на глазах моих информаторов, а потом и на моих собственных.
Как раз в 1983 году наше учреждение, как и все советские ВУЗы получило страшный удар, студентов начали на 1–2 курсе брать в армию. Я четко запомнил разницу между девочками с курса, где ребята не знали, что их забреют, и девочками со следующего курса, где ребята знали это с самого начала. А ребят не было ни в тех, ни в других группах. Таких девочек, каких я застал тогда на втором и третьем курсе, у нас в ВУЗе больше не было. Как, впрочем, и мальчиков.
Через несколько лет отсрочку вернули, но ничего не реанимировалось. Почему — не знаю.
Так что мои описания и комментарии претендуют на полную точность лишь на период после 1983 года.
Одиннадцать
Еще в первой половине 70-ых годов пошли слухи, что ВУЗы выпускают слишком много инженеров, больше, чем нужно для собственно инженерной работы по специальности. Тогда было гарантированное государством трудоустройство, все эти люди устраивались на инженерные ставки. Одновременно уровень выпускников инженерных ВУЗов падал на глазах. Я этого видеть не мог, но это было общим местом в разговорах в инженерной среде.
Тогда еще казалось (т. е. можно было надеяться), что власть способна предпринять разумные шаги по смягчению этой проблемы.
Но число выпускников ВУЗов продолжало расти, а их уровень продолжал падать. К 1980 году вполне сложился образ абстрактного человека с высшим образованием, который абстрактно пьет чай в абстрактном ящике. Единицы из этих людей на самом деле работали (за ту же зарплату, что и чаепители; или за меньшую, потому что локтями они работали хуже).
Параллельно власть стала заботиться, чтобы преподаватели ("доценты с кандидатами") не ели даром свой хлеб. Не знаю когда, но был введен коэффициент 11. А именно, число студентов в ВУЗе должно было превосходить число сотрудников по крайней мере в 11 раз. Уменьшение коэффициента вело к сокращениям преподавателей. Далее был план приема студентов, который почти и давал эти 11.