Природа отреагировала первой. Запасы воздуха потихоньку иссякали, мы лишились растительности и тех благ, которые она нам давала. Океан ответил следом, и засуха на равнинах стала невыносимой. Затем отозвалось и небо: одной ночью планеты неожиданно выстроились в ряд, – а мы только посмеялись над прорицателями и астрономами, когда они сказали, что это предвестие беды. Мы – люди, те, кто считает себя выше всего. Мы находимся на вершине цепи жизни. Мы мним себя уроженцами Земли, но в нашем существе хранятся частицы звезд. Мы – люди, но мы не одни. Мы не превосходящие, мы не могущественные. Мы все разрушили, и теперь они хотят отомстить.
Они хотят вернуть своих наследников.
Глава 1. Незримое и неслышимое
В последнюю ночь звездного фестиваля небо было совершенно спокойным. Это время года славилось самым ярким небесным циклом. Небо отражалось на земле, почти как в зеркале, а сама Вселенная стала свидетелем праздника света. Я сидела на каменной ограде, окружавшей наш дом, наблюдая за городом и вечером прощания. Погода становилась все холоднее, от пронизывающего ветра больно покалывало кожу, но я все равно вдыхала ночь, как воздух. Если верить моему деду, то ничто не могло сравниться с дружбой с ветром и волнами. Большую часть своей жизни он проработал смотрителем маяка, доставшегося ему в наследство от отца. Дедушка хотел, чтобы и мой отец принял наследие семьи, но он воспротивился и выбрал свой собственный путь, построив совершенно другую карьеру. Будучи совсем ребенком, я прикасалась к его старому, морщинистому лицу и уговаривала не грустить, обещала ему, что когда стану достаточно взрослой, то займу его место. Волны, которые были друзьями моего деда на протяжении всей его жизни, ополчились против меня, когда мне исполнилось пять, и схватили за горло.
Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на камнях. Никто не знал, как я упала в воду и как выбралась из нее, единственное, что я помню, – это страх. Мне было так страшно, что даже спустя столько лет я до сих пор не могу опустить ноги в воду, не люблю путешествовать на корабле и не могу наблюдать за волнами. Каждый раз, когда я задерживала взгляд на пене, набегающей на берег, мне чудилось, что наши глаза встречаются, а мое сердце начинало биться так, словно хотело выскочить из груди.
Это были те самые волны, которые гнали моего деда от этой дружбы, которые затянули меня в свои объятия и пытались утопить. Но самым отдаленным местом, куда мы смогли его отвести, был трехэтажный дом на городской набережной. Открывая окна или выходя на террасу, он мог видеть и море, и маяк. Он и сейчас при любой возможности ходил к маяку, где давно уже не было смотрителя и даже навигационного маршрута. Словно хотел приветствовать старого друга.
– Он похож на гигантскую стрекозу. – Когда дедушка открыл белую железную дверь и вошел внутрь, я окликнула его. Звезды угасли, и корабли встали на якорь в гавани. Пальмы вдоль береговой линии покачивались под светом полной луной, нависшей над головой. Мой дед вернулся из места, которое он называл «Неугасимый огонь». Сквозь маленькие окна высокого бетонного строения на холме просачивался голубой свет, освещая море. Он как будто кричал всему миру, что он здесь.
– Тебе и четырех не было, когда ты впервые сказала это. – Он подошел ко мне со своей неповторимой благородной улыбкой и старыми глазами и позволил себе насладиться видом, которым любовалась я.
– Ты опять зажег свет. – Я указала подбородком на маяк, который находился довольно далеко отсюда, но все еще слабо мерцал.
Он положил руку мне на плечо.
– Никогда не знаешь, когда тебе понадобится свет, Нова.
Я повернулась к нему, мысленно прокручивая в голове его слова, которые всегда имели скрытый смысл.
– Ты готова? – спросил он.
Когда я с большим энтузиазмом кивнула, он удовлетворенно улыбнулся. Дедушка жестом пригласил меня следовать за ним, и мы вошли в уже открытую дверь дома. Отец еще не вернулся из командировки, так что мы могли подняться на крышу и делать все, что захотим, до самого утра. А я еще несколько недель назад знала, чем хочу заняться этим вечером.