На кухне приятель забинтованной девушки, еще заспанный, сказал, что его подружка пока не встала и к завтраку не выйдет. Японец тоже не пришел. Керрана я и не ждала. Готовка отменялась, я выпила кофе с молоком. Молока побольше.
Звонок по сотовому. Джун Ох. Он уехал два дня назад, и само его существование казалось теперь зыбким и неосязаемым. Он задерживался и должен был остаться в Сеуле дольше, чем рассчитывал, — для пробных процедур. Джун Ох не спрашивал, как у меня дела, но сказал, что скучает.
Пришел Парк и попросил тток с красной фасолью. Кстати, не видел ли он, случайно, альпиниста? Парк пробубнил, что еще вчера японец уехал в Токио и я догадалась бы об этом, если б сделала уборку в его комнате.
— Но ведь вчера у меня был выходной, — начала оправдываться я.
В ответ Парк заявил, что я все равно должна была убраться, ведь могли явиться новые гости. Можно подумать, у нас отбоя нет от гостей.
Все утро Парк искоса наблюдал за мной. Он явно заметил, что я выделяю Керрана из остальных. Он приехал сюда почти две недели назад. Показывался редко, а когда отлучался из отеля, оставлял дверь комнаты незапертой. Я тщательно убиралась у него, стараясь не потревожить его вещей и оставить все на прежних местах. Пару раз заметила наброски с героем его комиксов. Впрочем, Керран, кажется, пока был недоволен рисунками, многие выбрасывал. Ту женщину я обнаружила в корзине для мусора разорванной на клочки.
В тот день я встречалась с мамой — близился корейский Новый год, и она хотела купить мне нарядную традиционную одежду. Мама считала, в праздник я должна выглядеть настоящей женщиной. Я рассмеялась. Вот уже много лет я не надевала к Содлалю[6] традиционной одежды, однако в этот раз мама суетилась, ведь из Сеула приезжала моя тетя, ее старшая сестра. Мама хотела показать меня в лучшем свете.
В переулке, где была лавка тетушки Ким, я встретила Керрана с одеялом под мышкой. Я не успела предупредить, что впереди скользко, и Керран упал. Я подбежала к нему.
— Ну и темнотища, — сказал он, поморщившись и поднимаясь на ноги.
— Зима ведь…
— Да, верно.
— Мы привыкли.
— Правда?
Он стряхнул с пальто лед; лицо раскраснелось от холода.
— Да, — солгала я.
Потом огляделась.
— Ну да, фонари, неоновые вывески и все такое… Мы привыкли.
Керран смахнул лед с перчаток. Указав на упавшее на землю одеяло, я спросила:
— Идете сдавать белье?
Не уловив иронии, Керран поднял одеяло. Он пролил на него чернила и извинялся. Похоже, Керран и вправду был расстроен. Пустяки, сказала я.
— Значит, можно отстирать? — спросил он с явным облегчением.
Я протянула руку за одеялом. Однако Керран покачал головой:
— Если не ручаетесь, что пятно можно вывести, лучше не забирайте.
— Конечно, можно, — ответила я.
— Так я положу его в машинку и запущу стирку?
— Погодите, для чернил нужно особое средство.
Он поник.
— Оставьте одеяло у себя в комнате, я потом сама заберу.
— Так не годится. Давайте я все-таки отнесу его, куда нужно.
Я уже опаздывала к маме, но вообще-то была рада этой неожиданной встрече.
В прачечной я рассказала Керрану, что нашла в Интернете некоторые его рисунки. Он спросил, читала ли я сам текст комиксов. Толком нет. Но мне любопытно.
— Скоро ведь выйдет ваша новая книга, верно?
— По крайней мере, так думает издатель.
— В чем же заминка? Нет вдохновения?
Керран усмехнулся.
— Вдохновение — лишь крупинка в процессе работы.
— А у вас хорошие рисунки.
Мне пришло в голову, что я толком не знаю объективных критериев, чтобы судить, хорошие рисунки или нет.
— То есть они мне понравились.
Вот бы Керран не стал расспрашивать, что именно мне понравилось в его почерке, тем более что разговор шел на английском. А по-французски я не произносила ни слова вот уже два года. Я капнула на одеяло пятновыводитель, и было как-то неуютно чувствовать Керрана у себя за спиной. В прачечной влажно и жарко, а я не смазала подмышки дезодорантом. Чуть погодя Керран вышел. Я развернула одеяло. Из него выпала рубашка, в которой он был в тот вечер, когда рисовал женщину. Кончиками пальцев я пощупала ткань, вдыхая уютный льняной запах.
Под маминым наблюдением я мерила в магазине традиционные наряды — в конце концов выбрали красный с желтым, это цвета молодости. Жакет с пышными рукавами, шелковая юбка — до пят, с высокой посадкой, — которая скрадывала мою худобу. Я и правда смотрелась толстушкой.
6
Соллаль — корейский Новый год; празднуется, согласно восточной традиции, во второе новолуние после зимнего солнцестояния. Считается в Корее более важным праздником, чем Новый год по григорианскому календарю.