Когда запал и поджиг объединены в один активный элемент, а порошок рассыпан по стеклянным банкам, я приступил к работе над дизайном. За основу я взял железную трубку с широким диаметром. Выбирал долго, а искал её еще дольше. Обычно берут что под руку попадется, и что хоть немного похоже на ствол пистолета, однако меня малый калибр не устраивал. Я делал не пистолет, а дробовик или даже ракетницу. Поэтому и «пороха» потребовалось много и «дроби». И если первый пункт я закрыл, то со вторым пришлось бы долго потеть, если бы не привлеченный к работе коллектив. Мне ужасно не хотелось варить свинец в сковородках, лепить проволоку и нарезать её на дробь, поэтому в ход пошло все, начиная от старых подшипников, заканчивая толстыми осколками стекла из донышка пивных бутылок. Все, что могло: воткнуться, вонзиться, порезать, ударить и впиться в тело, перемешивалось и использовалось как заправочный материал моих будущих дракончиков.
Ну и осталось дело за малым, — скоба, прижимной винт, спусковой рычаг, фитиль. Я купил два игрушечных автомата, обрезал их и вставил все добро в приклад и рукоятку. Пластик показался достаточно крепким, да и курок не пришлось самому изготавливать, взял игрушечный.
Не то что я был особо ленивым, просто искренне не понимал людей, которые точили основу из дерева и встраивали в него спусковые крючки из пружины. Вот это точно полные психи, такой дуростью заниматься. Дерево тоже может разлететься от выстрела, если есть ошибка в конструкции, так что какая к чертям разница.
Когда моя разработка была завершена, на столе гордо красовались два самопала, с игрушечной рукоятью и железной широкой трубой вместо ствола. Смотрелось, конечно, не очень круто, однако эффект выстрела должен был окупить неказистый вид.
И так сойдет, — решил я, разглядывая изделия. С ними я чувствовал себя гораздо спокойнее.
Когда моя основная потребность в защите была удовлетворена, и параноидальный бег мыслей замедлился, я смог приступить к основному блюду, а именно изучению противника. Полдня перерыва, — бег по улицам, медитация, растяжка, и снова в бой. Вечером мы с Асурой и Дате распустили команду и собрали совет.
Пока я работал над ошибками, они работали над вольной биографией Каина: собирали сведения, проверяли их, структурировали и сводили.
Наше тайное собрание и правда напоминало счастливые деньки, когда мы охотились за моим тайным двойником. Как и тогда, мы были в опасности, не знали, откуда ждать нападения и кто наш враг. Только вот раньше у нас был Терада-сан, который делился данными с полей, а сейчас приходилось справляться самим.
На днях мы повесили на стену картину с сакурой на склоне горы, прямо как в головном офисе семьи. На обратной стороне полотна я прикрепил тонкую маркерную доску, которая удачно спряталась за холстом. Теперь, когда было нужно, я мог перевернуть картину и продолжить с чего начал, не волнуясь, что на следующий день кто-то изучит мои каракули. Паранойя — смешная сука, заставляет делать глупые вещи, как в фильмах про шпионов.
Сейчас доска была пуста, и мы втроем пялились на белый глянец, будто в телевизор, не зная с чего начать.
— Что удалось нарыть? — начал я, протирая журнальный столик салфеткой. (Кто-то оставил следы от кружки и крошки чипсов, что мозолили мне глаз).
— Много и одновременно ничего, — сознался Дате.
— Та же фигня, — кивнула Асура, прикладываясь к банке пива. Тут же скривилась от зубной боли. — Черт, холодное…
— Вся информация о Каине выглядит как вброс, — продолжал Ягами, — слишком размыто и нереалистично, и даже подтвержденные факты звучат как фикция.
— Намеренная дезинформация, — согласился я. — На улицах что-то говорят о Габутай?
— Кое-кто, шепотом, — ответила Мико. — О том, что училище уничтожил Кайне в гневе за смерть брата. Только выглядит эта байка так же нелепо как и остальные, поэтому никто не верит.
— Естественно, — задумался я. — Но что-то более конкретное удалось узнать? Ему только маски Гая Фокса не хватает для пущей секретности.
— Кого? — не понял Ягами.
— Да неважно, вы его не знаете. (Откуда им его знать, в этой вселенной все иначе).
— Ладно, я начну. — Дате встал с кресла и подошел к доске, вооружился маркером. — В общем так, — я копал среди своих, немного подоставал отца, пока он меня не послал. Точно могу сказать одно, — Каин самый мерзкий оябун из верхушки клана. Официально он заведует Синдзюку. Район слишком богатый и крупный для одного лидера, поэтому он делит его с другой большой семьей — Асано-гуми. Если мы, Ягами-кай, это соль земли — обрабатываем и пашем, как принято честным борёкудан, то Като-кай собирают рис, — гребут самое вкусное со стола. Можно сказать, что в клане есть верхушка бизнеса, самое прибыльное и важное дело — недвижимость. Именно этим и занимается Като-кай. Никто не знает, как Каин получил это теплое местечко, говорят только, что у него связи в совете директоров одной из крупнейших корпораций страны, откуда он и помогает клану в темных делишках.