Ну и где мой боевой отряд, симатта⁈ Чего копошатся там, как блохи в лесу междуножья⁈
Я шагнул назад, уклоняясь от прямого удара, и контратаковал снизу вверх. Рукоять ударила в подушечки на ладонях, будто я рубил не человека, а дерево. Кисть противника отлетела от тела, все также зажимая в кулаке шипастую дубинку. Выглядело это так, словно я человечка из лего разбирал, — потянул, вот запчасть и отскочила. С безумным воплем третий нападавший осел наземь, размахивая культяпкой и поливая себя красным дождем.
А вот и следующие, на вид тоже какие-то оборванцы. Теперь трое, за ними ещё человек семь бежит. А за теми ещё…
Вперед выпрыгнул Дайчи, обойдя меня справа. Он чудом увернулся от длинного ножа и дугообразным движением подрубил противнику руку.
— Дайчи! — выкрикнул я.
— Чего? — обернулся он.
Я было хотел сказать, что сзади ещё один, готовится бросить в него ржавую трубу, но обрезок пролетел буквально в сантиметре от головы Дайчи, лишь всколыхнув его волосы. Вот же везучий засранец.
— Ничего, — покачал я головой.
Я хотел добавить что-то вроде: «продолжай в том же духе», но схлестнулся с парнем в майке и трико, который довольно ловко размахивал цепью. (А бензопилу никто не принес? Вот не хватает ещё бензопилы здесь, знаешь…)
Заткнись нахрен, внутренний голос! Ты не видишь, что, бл… происходит⁈
Ловко пройдя под веером из колец, я подрезал недобайкеру ногу, чуть ниже ягодицы, а когда тот оступился, добил рукоятью в лицо. Глядя, как он захлебывается мокротой из носа, я бесцеремонно приставил лезвие к его горлу и потянул катану на себя.
Муза разрывала зал. Ощущение было, что для неё играл целый оркестр из маленьких херувимов, чертей или хрен знает кого. Иногда она прерывала пение на хриплый и зловещий смех, счастью её не было предела. Кажется, она сошла с ума. Лишь бы мне не последовать за ней.
— Ты где пропадал⁈ — зарычал я на Кои, который в это время втаптывал какого-то недомерка в землю. — И где твой меч, мать твою⁈
На здоровяка накинулся головорез с топориком, Кои перехватил его руку, одним движением сломал кисть, как будто она из соломы, вырвал из ослабевших пальцев оружие и добил врага обухом.
— Не нашел я меч, — пробурчал он в ответ. — Не страшно, и так справлюсь.
Он перехватил топорик покрепче и бесстрашно рванул в толпу, быстро орудуя им, как нунчаками. Ну и на хрена, спрашивается, мы запасались?
Отщепенцев становилось все больше, мастистая толпа, кто в майке, кто в тулупе, худые и толстые, разного возраста. Все как один озлоблены и потрепаны. Вооружены всем подряд, начиная от обрезков арматуры, до кукри и пожарного топора. Отребье из низов, которым бросили кость. Только эта кость им в горле встанет.
Держу рукоять поближе к корпусу, уклон, выпад, взмах, еще один, — парень с бородкой валится на колени, зажимая живот. Вращение, блок, моя катана скрещивается с коротким мечом бойца в кожаной куртке. Звон стали, держу угол, показ, проваливание и ответный удар по руке, противник теряет оружие, я привычно добиваю парой махов.
«Сзади» — предупреждает Муза. Ещё вращение, боковой удар «кеса», дугообразное движение, что тянет за собой кровавый ореол. Я даже не успел заметить, кого поразил, все происходило стихийно, рефлекторно.
В драке не заметил, как начался дождь. Земля в широкой канаве мягкая, я почувствовал это сразу, как вывалился из машины. Возможно, здесь когда-то проходила ливневка или организовывали сбросной канал. Ноги и так утопали в грязи, а дождь и всеобщая возня превращали место боя в болото.
Вероятно со стороны выглядело не очень. Трое парней в белых рубашках, залитые кровью и по колено в грязи отбивались от скопища вооруженного сброда и все это под ураганным ливнем.
Бой становился работой, ни о какой технике не было и речи. Плечи ныли от веса оружия, кисти отказывались повиноваться, серая жижа хлюпала под ногами. Спину обожгло невидимой плетью, — кто-то достал меня, полоснул по лопатке. Кои прикрыл меня, свалил врага и принялся добивать короткими ударами топора. Он все бьет и бьет, а парень в грязи орет и корчился, и кажется, эта сцена будет длиться до бесконечности. Дайчи пятится под напором двух оборванцев с ножами, один из бедняг поскальзывается в луже и теряет равновесие, а Никияма сразу же добивает его коленом в челюсть, и переключается на вторую цель.
Кто-то цепляет меня за ворот пиджака и тянет на себя, падаю навзничь прямо в грязь, наваливаюсь на противника, всем телом нажимая на катану. Он пытается защититься, выставив руки, я не вижу его лица, лишь обезумевшие от страха глаза. Лезвие режет его предплечья, проходит глубоко в лучевую мышцу, он больше не может терпеть, и с воем сдается. Катана падает ему на горло, словно гильотина.