И вдруг он снова это услышал. Вот дьявол.
Это были не слова, а тихий жалобный плач, словно в стенах еще оставались голоса тех, кто здесь жил.
– А ну заткнитесь! – прикрикнул он.
– С кем это вы разговариваете?
В дверях стоял молодой парень, сотрудник фирмы, присланный сюда в качестве временной замены одному из пожилых специалистов, который заработал себе смещение позвонков. Очень не вовремя. Переезд дома – задача крайне сложная, все должно пройти без сучка и задоринки. Малейшая разбалансировка – и стены могу треснуть. Местные СМИ будут снимать весь процесс на камеру, а жители Мальмберга соберутся на обочине дороги и станут наблюдать оттуда, как населенный людьми поселок исчезает с лица земли.
– Раненько же ты, – проворчал Томми Ойа и, выйдя на лестничную площадку, начал степенно подниматься на верхний этаж.
Парень не шелохнулся.
– Что это? – вдруг спросил он.
– Где?
– Да вот. Словно зверь скулит.
Томми Ойа поспешно спустился обратно.
– Так ты тоже это слышишь?
– Черт, неужели кто-то забыл здесь свою кошку?
На этот раз к странному звуку добавилось еще и слабое постукивание в трубах. Они замолчали и прислушались. Эхо ударов глухо перекатывалось вокруг них, постепенно затихая, чтобы затем с новой силой зазвучать вновь.
– Подвал, – наконец догадался парень. – Должно быть, звук идет оттуда.
Томми загремел ключами, попробовал один, следом второй. Дверца распахнулась, кривая лесенка уводила вниз, во тьму. Они спустились по ней и уперлись в железную дверь с крепкой ручкой. Здесь стука слышно не было – должно быть, звук проникал в дом другими путями, например, через печную трубу. Ни один из ключей из связки к двери не подошел.
– Дьявол, – выругался Томми и рванул к выходу из подвала. Парень следовал за ним по пятам. Они вместе вышли из дома и обогнули его. Звук послышался снова. У подвального окошка Томми опустился на колени и включил фонарик. Стекло отразило свет, ослепив его, перед глазами поплыли огненные круги.
– Разбейте его, – посоветовал парень.
– Совсем, что ли? Мы не имеем права наносить дому ущерб!
– Это всего лишь окно, – пожал плечами парень, – какая разница?
«Мальчишка», – снисходительно подумал Томми Ойа, возвращаясь к своей машине за инструментом. Он просунул в щель оконной рамы стамеску и надавил.
Последние осколки стекла со звоном осыпались на каменный пол подвала, и стало тихо. Томми Ойа еще успел подумать, что это все ошибка. В голове промелькнула оправдательная речь перед начальством, мол, я не виноват, это все кошка проклятая, и тут молодой парень взял фонарик и посветил внутрь. Томми Ойа знал, что до пола там больше двух метров – он самолично занимался расчетами по этому дому и составлял план, как именно следует подводить направляющие балки, чтобы приподнять его. К тому же окошко было чересчур маленьким, чтобы можно было в него протиснуться, если бы кто-то все же решил рискнуть своей жизнью ради чертовой кошки.
Парень вскрикнул и, выронив фонарик, попятился с такой скоростью, скребя задницей по гравию, словно собрался удирать до самого Гэлливаре. В его глазах застыл дикий страх. В этот момент из-за гор выглянуло солнце, и вставшие дыбом волосы на голове у паренька засияли, словно нимб.
– Привидение, что ли, увидел?
Томми просунул руку с фонариком в разбитое окошко, луч света скользнул вдоль стен. Было так тихо, что даже противно. Он слышал свой собственный пульс и приглушенные ругательства парнишки. Внутри подвала были навалены какие-то коробки, складные пластиковые стулья. Старый стол для пинг-понга, постеры на стенах. И вдруг какое-то движение. Чьи-то руки, поднявшиеся, чтобы защитить лицо от яркого света. Человек лежал, прижавшись к стене, съежившись, будто зверь. Вокруг валялись разбросанные картонки и всякий хлам.
Томми уставился, не веря своим глазам.
Парень за его спиной продолжал поскуливать со страху.
– Заткнись! – прикрикнул на него Томми.
Теперь звук был слышен отчетливо. Он шел из угла, разносясь под бетонно-кирпичными сводами подвала, резал воздух, будто ножовка. Это был крик запертого в клетке зверя, в нем не было ничего человеческого – скорее, дикий первобытный рев до того, как человек стал человеком и обрел дар речи, словно истеричный ор новорожденного. У самого Томми Ойа было трое детей, и он отлично знал, как они умеют орать. Но этот крик не шел с ними ни в какое сравнение.
Он похлопал по карманам в поисках телефона, его руки дрожали, когда он набирал простую комбинацию цифр и бессвязно просил прислать полицию и «Скорую» на Лонга Раден. Ему пришлось три раза повторить адрес, ведь центральная диспетчерская служба находилась в Умео, в пятидесяти милях к югу, так откуда тамошним сотрудникам знать про расположение улиц в Мальмберге.