Естественно, Славянск является для меня и для всех вас очень важным городом, с которым нас с вами очень многое сейчас связывает. И если бы у нас была возможность его удержать, мы удерживали бы его как можно дольше. Однако, сложилась военная ситуация, при которой дальнейшее удержание Славянска повлекло бы недопустимые жертвы среди бойцов ополчения. И само удержание города лишалось стратегического и тактического смысла. Противник сосредоточил вокруг города огромное количество бронетанковой техники, противостоять которой без достаточного количества тяжёлого вооружения, артиллерии и, главное, боеприпасов мы долгое время не могли. Шаг за шагом сдерживая противника и выигрывая дни, мы отходили к границам города. И в один прекрасный — вернее, не прекрасный — день мы поняли, что кольцо окружения замкнулось. И тактика противника заключается не в том, чтобы нас атаковать, а в том, чтобы сровнять с землёй город, уничтожая его артиллерией, а потом задавить танками нашу пехоту. Мы понимали, что у нас недостаточно вооружения для противостояния такой тактике. И понимали, что несколько дней противник будет нас уничтожать, а мы даже не сможем нанести ему адекватных потерь.
В этот момент мною персонально было принято решение о том, чтобы спасти гарнизон, спасти город от бессмысленного уничтожения и использовать уже обстрелянные, имеющие боевой опыт подразделения для дальнейшей защиты республики на новых рубежах. Тем более, как мы узнали уже во время выхода из окружения, противник в тот же день занял Артёмовск, выбив оттуда совсем небольшой отряд ополчения, который там находился — поставив под угрозу окружения не только Славянск, но и район Краматорск — Дружковка — Константиновка. Собственно, именно поэтому было принято решение оставить и эти города, поскольку смысла их защищать, находясь в условиях окружения, практически не было. Это привело бы только к ненужным жертвам и ненужным разрушениям».
В заключение этой главы приведём мнения об отступлении участников обороны Славянска.
Дмитрий Жуков, Кедр:
Упрёки в „сдаче“ Славянска несправедливы. Отступление — это один из тактических манёвров в военном деле. Подобные операции не были в нашей истории редкостью — и в Отечественной войне, когда Кутузов оставил Москву и тем самым выиграл тактически, и в Великой Отечественной войне.
Отступление гарнизона хоть и было спонтанным, но вышли организованно и с очень небольшими потерями для подобной операции. Ополчение при выходе из Славянска показало высокую организованность и мобильность. Конечно, это отступление носило вынужденный характер. Глупости о том, что у ополчения якобы были горы оружия и боеприпасов, даже не стоит брать во внимание. Например, в моей роте было три расчёта ПТУР, и каждый с несколькими зарядами против легко бронированной техники, и три РПГ-7 по три-четыре заряда каждый, также против лёгкой брони. Причём наша рота ещё лучше других была укомплектована, так как мы держали самое важное направление — Семёновку. То есть эффективного оружия против танков у нас не было вообще, и было понятно, что больше ничего и не будет. Дорога, по которой мы получали необходимое для ведения боевых действий, была уже занята ВСУ».
Игорь Иванов, Скобарь:
На момент нахождения в Славянске, я не вполне понимал, зачем мы уходим. Когда Стрелков сообщил мне об уходе 4 июля, это был как удар по голове. Честно говоря, было большое разочарование. Мы только что вырвались из Николаевки, где стояли до последнего. Мы были готовы продолжать стоять в Славянске как на последнем рубеже обороны, сражаться за каждый блокпост и за каждый дом. Но я был всего лишь командиром отделения, у которого перед носом было всего 500–700 метров, которые мы обороняли. Я не знал, что происходит на других направлениях, сколько осталось вооружения, что происходит в тылу, в Донецке, будет ли помощь России и т. д. Только командующий видел полную картину.
Потом, поняв всю картину происходящего там, я понял, что Стрелков принял совершенно правильное решение. Смотрю на это как военный историк. Вполне можно сравнить это решение с решением Кутузова оставить Москву. Понятно, что это была другая эпоха и другой масштаб. Но сравнение напрашивается само собой, слишком много совпадений: и Москва тогда была символом Русского мира, и Славянск в те месяцы 2014 года был таким символом. И под Москвой все были готовы умереть за Россию, и в Славянске были такие же настроения. Как Кутузова разные ура-патриоты ругали и обвиняли в сдаче Москвы, так и Стрелкова критикуют за сдачу Славянска, не понимая реальной необходимости отступления и перегруппировки наших сил для продолжения войны за Донбасс».