В столице Стрелковым был оставлен только штаб и комендантская рота. Один батальон, сформированный из краматорского гарнизона, остался в Петровском районе Донецка (юго-западная часть города, бывшая тогда совершенно незащищённой), но позже был на этом направлении сокращён до роты.
Не было на тот момент никаких серьёзных сил и в остальных городах ДНР — Зугрэсе, Шахтёрске, Иловайске, Снежном, Торезе. Практически никто не защищал территорию обеих республик вдоль границы — Степановку, Мариновку, Изварино. Везде было либо неохраняемое пространство, либо обычные блокпосты по двадцать — тридцать человек без тяжёлого вооружения.
Остальные силы Славянской бригады были разбиты на три батальона, один разведбат и отдельные мобильные подразделения. Один батальон был направлен в Шахтёрск, второй в Иловайск и Моспино, третий батальон (Семёновский) в Торез и Снежное. Сводные силы Славянской бригады были направлены к границе с РФ, и славянцы после тяжёлых боёв в Степановке и Мариновке пробили коридор к российской границе (в районе села Дубровка). На участок границы в посёлке Изварино на луганском направлении была направлена рота из краматорского гарнизона. Вышедшие из Краматорска казаки также ушли в Изварино, часть из них уехала в Россию, часть осталась сражаться в ополчении ЛНР.
Боевые действия в Славянске и после отступления по уровню применения огневых средств (танки, артиллерия) доходили до масштаба боёв Второй мировой войны. При этом не было единой линии фронта и крупных войсковых соединений на стороне ополчения, которое представляло собой сводные партизанские отряды и мобильные диверсионные группы.
Это была тактика малых групп, о которой подробно рассказывал в одном из интервью после отъезда из Донбасса Игорь Стрелков:
В военной истории и в военной теории есть понятие „основная тактическая единица“, которая должна выполнять определённые тактические задачи. Чем больше развивается военное дело, чем больше совершенствуется военная техника и растёт огневая мощь подразделений — тем меньше становятся тактические подразделения.
Условно говоря, если те же самые задачи во время Первой мировой войны мог решить батальон со своей огневой мощью, то те же самые задачи во время Великой Отечественной могли решать уже роты. Сейчас же такие же задачи могут решать взводы.
В данном случае количество вооружений и их качество, например скорострельность, стали таковыми, что плотность огня, которую может создать современный взвод, превышает ту плотность, которую мог создать батальон времён Первой мировой. Или, по крайней мере, сравняться с ним.
Соответственно, большие массы людей становятся только большими мишенями, что, собственно, демонстрировалось под Славянском и под Донецком, где намного превосходящие нас по численности и техническому оснащению подразделения украинской армии ничего с нами толком сделать не могли и только несли большие потери. Потери несли за счёт своей скученности, за счёт того, что передвигались большими массами техники, а мы использовали это. Использовали тактику малых групп — подразделение численностью до взвода и меньше. Мы нащупывали противника, сковывали его и вызывали на него огонь нашей артиллерии и миномётов. Из-за этого противник нёс очень большие потери при относительно небольших наших.
И в то же время — чем меньше подразделение, тем по нему тяжелее попасть, особенно в условиях городской застройки. Противник обладал над нами огромным преимуществом в технике, но это превосходство он не мог реализовать, потому что получалась стрельба из пушки по воробьям. Бесполезно применять дивизион „Градов“ против рассредоточенного отделения пехоты. Кого-то, может быть, и заденет, но КПД будет крайне низким».
Конечно, действовать столь малыми силами в условиях больших внешних угроз и внутренних проблем в ДНР было очень тяжело. Часто можно слышать, что Игорь Стрелков, придя в Донецк, должен был взять всю власть в свои руки и устроить диктатуру для мобилизации всех сил и средств на борьбу с противником. Но командующему, по его словам, пришлось выбирать между войной и политикой.
Меня упрекают, что я не навёл там порядок, — говорит Стрелков. — Но у меня был простой выбор, когда я зашёл из Славянска: либо срочно формировать фронт против противника, либо устраивать переворот. Но Донецк на тот момент был совершенно мирный город. Народ загорал, купался, спортсмены тренировались, люди в кафе пили кофе. Как в Москве летом, так и в Донецке было. И меня бы никто не понял, хотя мои солдаты рвались всех этих тыловых арестовать, разогнать. Но я понимал: стоит развернуть гражданскую войну — тут-то нас всех и хлопнут. Я решил, что худой мир лучше доброй войны, и сознательно ушёл от этого».