Потом мы поехали в Луганскую область, в Ровеньки. Там наши „Уралы“ заблокировали безоружные местные жители. Никакой агрессии не было. Нас напоили, накормили, уговаривали не выступать против своего народа. После этого мы на одном „Урале“ поехали в Донецкую область и 14 апреля, часа в 4 утра, попали под Славянском в засаду в районе конного завода. Там нас встретили ополченцы с оружием. Сначала их было немного, они блефовали и тянули время, ожидая подмогу. Когда подмога пришла, нас окружили. К нам вышел Ромашка, автомат у него висел на боку. Он продемонстрировал, что не собирается использовать оружие, подошёл к нам с улыбкой и сказал: „Здорово, братья!“ Тогда я понял, что в этих людей стрелять не буду и перейду на сторону ополчения.
Переговоры с Ромашкой и Стрелковым вели подполковник Скляров и командир нашей роты, старший лейтенант по фамилии Заяц. Игорь Стрелков чётко обрисовал ситуацию: вы окружены, все дороги перекрыты, сопротивление бесполезно. При этом не стал давить и запугивать, наоборот — предложил проехать в Славянск и поговорить в нормальных условиях. В Славянске в здании городской администрации нас накормили и сообщили: кто хочет перейти в ополчение — остаётся со своим оружием и экипировкой, кто не хочет — беспрепятственно уезжает, но без оружия. Нас осталось трое. Автоматы и всё оружие у остальных перед отъездом забрали, оставили им только пистолеты».
При блокировании колонны украинских десантников присутствовал начальник службы контрразведки Славянского гарнизона Сергей Здрилюк (Абвер). Он также принимал участие в переговорах и помог убедить украинских офицеров отказаться от сопротивления, обратившись к ним на украинском языке и показав свой украинский паспорт. По словам Абвера, в то время это был один из самых эффективных методов воздействия на украинских военных: дескать, мы не российские оккупанты, как говорит ваша пропаганда, а такие же, как и вы, украинские граждане, и боремся не против вас и Украины, а против преступного киевского режима22.
Большинство десантников после переговоров и отдыха в Славянске всё же решило уехать.
Они уезжали, но обещали вернуться, — вспоминает Сергей Здрилюк. — Мотивировали нежелание сразу перейти в ополчение разными причинами — поговорить с семьями, забрать личные вещи и тому подобное. Подошли ко мне двое десантников, отдали свои РД23 и оружие, попросили сохранить, пока они съездят домой и не вернутся в Славянск. Я этим ребятам сразу сказал: оставайтесь сейчас, потому что вы потом не вернётесь — вас не отпустят жёны, вам промоют мозги пропагандой, к тому же вами может заняться военная прокуратура. Они всё равно уехали и, конечно, уже не вернулись».
Действительно, идейные и мотивированные люди в те дни и месяцы не раздумывали, не советовались с родственниками, не боялись начальства и шли в ряды ополчения без сомнений. Те, кто сомневался, колебался и долго раздумывал, как правило, оставался в украинских рядах (или в земле) навсегда.
Ещё один показательный пример, рассказанный Артёмом Гавзиевым:
Я был командиром блокпоста в Черевковке. Это был крайний пост перед Краматорском, от которого нас отделял украинский пост у стелы „Славянск“. Там располагались бойцы 25-й бригады, где я раньше служил. Пока между нашими блокпостами не начались активные боевые действия, я постоянно поддерживал связь со своим бывшим сослуживцем Артёмом Безпорточным, родом с Рубежного Луганской области. Мы раньше были не просто сослуживцами, а друзьями — снимали на двоих квартиру в Днепропетровске и готовили друг другу ужин, когда один из нас был на дежурстве. И тут мы оказались по разные стороны баррикад. Я постоянно с Артёмом созванивался, уговаривал переходить на сторону народа. Они с товарищами очень долго тянули с ответом, обсуждали между собой, как поступить. И так тянулось до того момента, пока не начались активные боевые действия и артиллерийские перестрелки между блокпостами. Впрочем, в июне Артём и другие люди с этой позиции уехали: поступил приказ командования вывести оттуда уроженцев Донецкой и Луганской области, так как они считались для ВСУ неблагонадёжными».
На всём протяжении военных действий на Донбассе подобные истории не были редкостью. Война разделила не только города, но и воинские коллективы, и даже семьи. По разные стороны баррикад оказывались люди в возрасте, которые когда-то бок о бок воевали в Афганистане и других горячих точках.