Донецкой земле нужны защитники, а ополчению — дисциплинированные солдаты-добровольцы. Если мужчины на это не способны, придётся призвать женщин. С сегодняшнего дня я отдал приказ принимать их в ополчение.
Во всей области пока не нашлось и пары десятков профессиональных военных, готовых возглавить воюющие подразделения. Стыд и срам! Две недели я прошу прислать мне начальника штаба и хотя бы пяток командиров рот и взводов. Тишина. Ни одного! Ротами и взводами у меня командуют рядовые и сержанты запаса. Некоторые очень неплохо командуют, но чем дальше — тем больше чувствуется отсутствие нужных знаний военного дела. Что ж, научатся со временем.
Возможно, остались считанные дни до момента, когда боевые действия, текущие пока без особого ожесточения, развернутся до масштабов настоящей битвы с десятками и сотнями убитых и раненых. Враг деморализован, но ещё очень силён. У него имеются спонсоры-олигархи, готовые платить огромные деньги за каждое убийство, за каждый разрушенный дом, каждое преступление против русского народа. Чтобы его победить, надо сражаться. Пусть те граждане, кто способен меня услышать и доказать свою преданность родной земле и своему народу, прибывают в штабы ополчения, в города Славянск, Краматорск, Красный Лиман, Константиновку, Горловку. Там назначенные мною командиры сформируют маршевые подразделения, наладят обучение и по мере готовности направят в действующую армию. И пусть она пока выглядит как небольшой и неважно организованный партизанский отряд — она сражается и победит.
Дорогу осилит идущий. С нами Бог!»
Обращение Стрелкова сразу не вызвало лавинообразного потока добровольцев, но пробудило чувства многих местных и российских жителей, сыграв большую роль в увеличении количества прибывающих в Славянск. Хотя, конечно, одним выступлением, размещённым в интернете, было не переломить негативные тенденции в обществе, которые в своём выступлении описал Стрелков.
Он предупреждал о временах, когда боевые действия «развернутся до масштабов настоящей битвы с десятками и сотнями убитых и раненых». Такие времена настали уже через два месяца. И тогда действительно тысячи людей пошли воевать, так как война пришла в их дома, практически в каждый крупный город на Донбассе. В Славянск же в середине мая устремились наиболее идейные и решительные. Можно утверждать, что 17 мая, когда выступил Стрелков, стал вторым после 2 мая днём, когда затронутые за живое люди в большом количестве встали в строй ополчения.
17 мая, на момент выпуска обращения Стрелкова, автор этих строк, Александр Жучковский, позывной Боцман 55 (не путать с Боцманом, комадиром ПТУРщиков. — Прим. ред.), находился в Луганске.
Решение приехать на Донбасс я принял 2 мая, находясь в Санкт-Петербурге. До этого я приезжал на Донбасс ещё 26 апреля, но был задержан на границе сотрудниками СБУ и выдворен из Донецкой области с запретом на посещение Украины на 3 года. Вернулся в Петербург, но после событий в Одессе принял решение ехать снова. Связался с проживающим в Москве Олегом Мельниковым, руководителем организации «Альтернатива»56, он также направлялся на Донбасс для поддержки ополчения. К нам присоединился Валерий Березанцев, позывной Серб — уроженец Ставрополя, участник боевых действий в Чечне.
6 мая мы выехали в Ростовскую область, а оттуда через речку вброд перешли границу и прибыли в Луганск. Первые две недели находились в занятом 6 апреля ополченцами здании СБУ Луганска, постоянно ожидая штурма. Ездили в лесной лагерь Алексея Мозгового, но на тот момент боевые действия его отряд ещё не вёл.
Мучительное ожидание и бесконечное сиденье (тогда даже неделя казалась огромным сроком) в луганской «избушке» утомило очень быстро, а что происходило в Славянске, мы ещё толком не понимали. В «избушке» и на баррикадах возле неё деятельные ополченцы начали роптать от бездействия и разговаривать о том, что необходимо что-то предпринимать против подходящих сил противника (который не решался ещё входить в сам Луганск, думая, что там тоже засел российский спецназ), а не сидеть и ждать у моря погоды.