Кроме нашей команды координацией добровольцев занимались также организации «Доброволец» москвича Михаила Полынкова и «Интербригады» известного писателя и политика Эдуарда Лимонова. Через эти и другие организации прошли тысячи добровольцев, ставших участниками боевых действий на Донбассе, хотя гораздо больше людей приезжало в ДНР и ЛНР самостоятельно.
Общее количество российских добровольцев, отправившихся на Донбасс в 2014–16 годы, оценить сложно, так как никакого учёта никто не вёл. По очень приблизительным данным — не менее тридцати пяти тысяч человек (хотя некоторые называют цифру и в пятьдесят тысяч).
Александр Жучковский возле здания СБУ в Славянске
В Славянск же успели попасть очень немногие — во-первых, потому что основной поток из России пошёл уже в июне, а ополченцы покинули Славянск в начале июля; во-вторых, как говорилось выше, основное количество людей оседало в других городах. Впрочем, очень скоро они там очень понадобились, потому что после Славянска война распространилась на весь Донбасс.
С одной стороны, мы даём очень высокую оценку добровольческому движению в 2014 году. Тысячи людей из российских городов и на самом Донбассе добровольно, рискуя жизнями, пошли воевать за Новороссию, а десятки тысяч людей по всему миру нас поддерживали. Но два месяца с начала событий на Донбассе люди только «раскачивались», поэтому Славянск, стянувший на себя колоссальные силы противника, задыхался от нехватки людей и вооружения. В этом и была причина столь резкого, но справедливого обращения Игоря Стрелкова 17 мая.
С другой стороны, участники войны часто с возмущением говорят и о том, что на 146-миллионную страну и шестимиллионные Донецкую и Луганскую области то количество людей, которое составляло ополчение Донбасса, абсолютно ничтожно. Возмущение понятно, но больше говорит об эмоциональной оценке этой проблемы. Логика и реальное знание истории и природы любого общества говорит о том, что в войнах подобного типа никогда не участвует много людей и добровольцы действительно всегда составляют очень небольшую часть общества. Например, в гражданскую войну сто лет назад на 170-миллионную Россию в течение четырёх лет воевало с обеих сторон не больше миллиона человек.
6 мая 2014 года Игорь Стрелков писал:
Население Славянска и большей части Донбасса и Луганщины помощи России очень ждёт. А то, что добровольно встать на защиту почти безнадёжного дела готовы очень немногие, так это и в России так же, поверьте на слово. Не дай Бог, если что-то такое случится у вас — сможете убедиться в этом сами. Добровольцев всегда очень мало».
Более того, большинство современных людей просто не интересуют военные действия — даже по соседству с регионом, в котором идёт война.
Осенью 2016 года британский журналист Грэм Филипс, известный активной работой на Донбассе (где его ласково называют Гришей), снял в Ростове-на-Дону видеорепортаж, который назвал «Что россияне думают о Донбассе». Оказалось, что россияне особо о Донбассе и не думают, и даже не всегда знают, что там вообще происходит.
Грэм задавал ростовчанам вопросы об их мнении по поводу идущей в соседнем регионе войны. Прохожие либо демонстративно уклонялись от ответов («не знаем и не хотим знать», «мы вне политики»), либо говорили, что на Донбассе войны нет (потому что её не показывали по телевидению, как в 2014 году), либо вообще не могли вспомнить, кто и за что на Донбассе воюет.
Это было не где-то далеко, например за Уралом, а в Ростове, в ста пятидесяти километрах от которого каждый день стреляет артиллерия и гибнут люди. Ростов — самый близкий крупный город к Донбассу, здесь осело очень много беженцев, через этот город постоянно курсируют тысячи людей из ЛДНР. И даже среди ростовчан — либо полное незнание ситуации, либо отношение к ней критически-скептическое, либо вообще отстранённо-безразличное. Что уж говорить о более отдалённых от Донбасса регионах России.
Ничего необычного в этом нет. Дело в том, что такое отношение к военной ситуации свойственно многим людям даже на самом Донбассе, если эти люди сами от войны не пострадали. Когда начались активные боевые действия, здоровые крепкие мужики, опережая баб, устремлялись к километровым очередям на границу с РФ. Также все, кто приезжал в Донецк в течение всего периода войны, отмечали резкий социальный контраст столицы ДНР: в центре города — полные рестораны и увеселения, тогда как в пятнадцати километрах от центра на окраинах проходит линия фронта с ежедневными артобстрелами и жертвами. Даже из Славянска две трети мужиков бежало, а большая часть оставшихся сидели по домам, выражая лишь словесную поддержку: сидят молодые парни и взрослые мужики на лавочках, пьют пиво и кричат проходящим мимо ополченцам: «Мужики, держитесь, мы с вами!»