Масла в огонь критики либералов и украинцев, конечно, подлила ссылка на Указ Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении».
Необходимость отсылки к этому Указу Игорь Стрелков объясняет так:
Ни украинские, ни российские законы не предусматривали понятия военно-осадного положения, поэтому пришлось обратиться к единственному близкому по времени прецеденту — Указу СССР 1941 года. При отсутствии актуального закона, это была единственная законная возможность произвести военно-полевой суд в Славянске».
Всего за период обороны Славянска было проведено четыре военно-полевых суда, в трёх случаях приговор к расстрелу был приведён в исполнение.
Второй суд приговорил к расстрелу молодого радикала из «Правого сектора» (всё его тело было в нацистских наколках), который приехал в Краматорск с тремя ножами и успел заколоть насмерть ополченца на одном из городских блокпостов.
Третий суд постановил применить высшую меру наказания к жителю Славянска, который по ночам грабил квартиры и дома.
В четвёртом случае местного жителя, бывшего уголовника, подозревали в том, что он помогает противнику корректировать артиллерийский огонь по городу. Суд не сумел полностью доказать его вину, после чего Стрелков счёл обвинение недоказанным и отпустил его.
Мародёрство в Славянске было пресечено жёстко, — говорит начальник штаба Эльдар Хасанов. — Мы проводили проверки по жалобам местных жителей. Более того, после ухода из Славянска и выхода в Донецк были составлены акты о мобилизации материальных ценностей. Автомобили отбирались [ополченцами] у организаций, в случае если их можно было изъять без ущерба для предприятия. У гражданских лиц было категорически запрещено отбирать имущество, вплоть до высшей меры наказания».
Фрагменты протоколов судебного заседания военно-полевого трибунала
Кроме высшей меры к преступникам, совершавшим менее тяжкие правонарушения, применялись и другие формы наказания — либо тюремное заключение (в ходу было выражение «посадить на подвал»), либо отправка в штрафбат — рытьё окопов и проведение инженерных работ на передовой. Одним из таких штрафников стал в середине июня заместитель прокурора Славянска Сергей Мироненко, который с угрозами требовал у врачей список убитых и раненых для передачи в донецкую прокуратуру (которая ещё подчинялась Киеву). Чиновник был отправлен рыть окопы в Семёновке. Исключения не делались ни для кого. Первые месяцы Донбасского восстания власть, по крайней мере в Славянске, действительно — без кавычек — была народной.
Также в штрафбат отправляли за однократное мародёрство при наличии смягчающих обстоятельств (при наличии детей, ранее несудимых и других), за нарушение комендантского часа в пьяном виде (до трёх суток), неподчинение военным властям, невыполнение своих обязанностей в городских коммунальных службах и другие дисциплинарные нарушения (семь суток). За более серьёзные проступки наказывали сроками от десяти и более суток принудительных работ на передовой.
Трое суток должны были отработать люди, которые приехали воевать, получили в руки оружие, но после первых обстрелов пугались и решали сразу же покинуть ряды ополчения. Эта мера была введена командованием (о ней сразу информировали новобранцев), чтобы отбить охоту воевать у людей, слабо уверенных в своих силах и создающих из-за внезапного решения уйти проблемы своим командирам.
Практически сразу после прихода ополчения Славянск был очищен от цыганских банд и наркоторговли. Либеральные и украинские СМИ ожидаемо заголосили про «цыганские погромы», которые устроили в Славянске «русские черносотенцы».
Наркоту победил предельно просто, — говорит Игорь Стрелков. — Приказал задержать всех известных наркобарыг и расстрелять без суда и следствия. Как только они об этом узнали (на что собственно и рассчитывал) — сразу все испарились. Меньше чем за сутки все сбежали. Как и все цыгане. Даже расстреливать не пришлось».
В подразделениях ополчения был установлен сухой закон, нарушение которого жёстко каралось.
Моё решение о сухом законе было продиктовано очень большим негативным опытом, который я наблюдал на других войнах, — говорит Стрелков, — например, в Чечне небоевые потери в войсках из-за употребления спиртных напитков были просто огромны. Либо сами солдаты погибали от неосторожного обращения с оружием — от бесцельной стрельбы или бросания гранат, либо этим пользовался противник — снимая часовых или вырезая блокпосты, на которых дежурили нетрезвые бойцы. В Донецке мы не смогли полностью реализовать сухой закон — город слишком большой, а в Славянске это было реализовано и работало успешно».