Не прошло и получаса, как чертовски захотелось поесть чего-нибудь человеческого. Не в смысле каннибализма, а то, что едят другие нормальные люди: рябчиков в брусничном соусе, слабосоленую семужку с молодым луком и петрушкой, или мраморную говядину под красным вином. Ну, пара сухарей тоже бы сгодилась.
Когда-то во времена учебы в Каяни объясняли, как питаться подножным кормом. Грибы, ягоды, корнеплоды — это хорошо. Но не сезон. Так что же жрать-то?
Мимо проехала телега, в которой сидел мужчина в котелке и еще один — без котелка, зато лениво поедающий пирог с неизвестным содержимым. Тот, что безобразным образом жрал, еще и правил лошадью. Она, проходя мимо Антикайнена, подмигнула ему карим глазом, а потом дернулась в сторону, как от черта.
Пирог немедленно обломился пополам и обе части упали на обочину прямо под ноги Тойво. Возница чертыхнулся, а мужик в шляпе интеллигентно икнул.
«Спасибо тебе, Господи!» — подумал Антикайнен, немедленно подобрал еду и, кое-как поспешно сдув налипший сор, сунул в рот один из кусков. Ого! Пирог с мясом и капустой! Просто праздник какой-то!
— Во дает! — сказал возница, остановив лошадь.
— Хороший пирог! — Тойво захотелось выразить некое поощрение. — Я бы еще съел.
— Ух, ты! — на этот раз в тоне мужчины чувствовалось возмущение и даже негодование. Того гляди, за кнут возьмется. Конечно, предпочтительнее, было бы — за пряник. Но тут уж, как говорится, по настроению.
— А что — жалко?
— Вы, собственно говоря, по какому делу? — вдруг, по-столичному растягивая слова, спросил котелок.
Тойво присмотрелся: да он же бухой по самые уши!
— Любезный, а что: сухой закон уже отменили? — спросил он у возницы.
— Ну, ты загнул! — искренне удивился тот. Настолько искренне, что красный финн даже испытал к нему некую симпатию.
— А «воробышком» у вас не разжиться? — прищурившись, спросил он и сунул в рот оставшийся кусок пирога.
— Так, это, мы тут мимо едем, — растерялся человек с поводьями.
Антикайнен вздохнул с облегчением: с этими парнями можно сварить кашу. Кто-то из них явно промышлял нелегальным спиртным. Может, конечно, полицейская подстава, но вряд ли.
Обычно понтикку гонят в лесах, причем, преимущественно, для домашних нужд. Контрабандисты поставляют спирт по каналам из-за границы. А кто-то их развозит по «точкам».
Спекулянты продают контрабандный спирт или в 12-литровых канистрах, или в сосудах емкостью в четверть литра, которые народ называет любовно «воробышками». Говорят, что в любом хельсинкском ресторане можно заказать крепленый спиртом чай — надо лишь знать правильные термины.
«Чего желаете?» — спрашивало доверенное лицо бутлегера.
«Чай покрепче и обжигающий».
«Будет исполнено».
Или на точке, где торгуют из-под полы:
«Сколько надо?»
«Да я непьющий», — мнется покупатель. — «Мне бы «varpunen».
«Сколько?»
«Двадцать штук», — отвечает непьющий.
Возница на телеге, помявшись немного, двигает дальше, позволяя Тойво присесть рядом с ним.
Действительно, едут они по этим самым бутлегеровским делам. Схема до неприличия проста: под телегой — багажное дно, как в вагонах поезда, там дожидаются своего часа канистры. Если не знать, где искать, то сразу и не обнаружить. Да вот только полицаи на этом уже собаку съели. Да не одну. Но чтобы избежать неприятности с досмотром, в бричку садится пассажир, едущий по своим делам. А дела у него — адвокатские, в суд направляется, чтобы «драная Фемида — оглобля ей в дышло — восторжествовала». С такой «крышей» есть хороший шанс проехать дальше непотревоженным. Вот так.
— Вот так? — удивился Тойво, указав на бессмысленно пялящегося по округе «адвоката».
— Нажрался, падла, — вздохнул кучер. — Не в первый раз уже с нами работает, вот и подсел на халявное бухло. Жалко его — пропадет, коли выгонят.
— Ну, на свежем воздухе продует, да еще перекусить, как следует — оклемается.
— Как же перекусить? — притворно возмутился возница. — Ведь ты же всю его еду стрескал за обе щеки!
Действительно, не считая оброненного кучером пирога, весь съестной набор из корзинки уничтожил Антикайнен. Да и тот он тоже «приговорил».
— Ну, тогда просто проветрится! — улыбнулся Тойво.
Возницу звали Карл. Ехали они как раз в Пухос, где на фанерном заводе трудилось много рабочих рук. А рабочим рукам, как известно, с пятницу по воскресенье нужно пойло, чтобы влить его в рот. Иначе мозг не отдохнет и руки потеряют свои рабочие навыки.