— Вы мне льстите. Вы сотрудник разведки?
— Я сотрудник консульского отдела. Постановка вопросов, имеющих личный неполитический характер, а также регистрация ответов на них возлагается на сотрудника консульского отдела. Коим я и являюсь.
— Неполитический характер, вы сказали?
— Неполитический.
— Это утешает. Я не люблю фильмы про шпионов. Завтра утром я буду в вашем распоряжении.
— К сожалению, завтра утром я должен улетать.
— Могу только посочувствовать. Я действительно жду одного человека.
— Но, может быть, до его прихода вы найдете время ответить на несколько вопросов?
— О чем эти вопросы?
— Речь пойдет о событиях, произошедших в 1986 году.
— Удивили! Вы, случаем, не архивный работник?
— Я сотрудник консульского отдела, но документы, которыми я располагаю, взяты из архива.
— И что же стряслось в 1986 году? Вероятно, нечто ужасное?
— В 1986 году вы отправились в туристическую поездку в Бельгию. И домой не вернулись. В те годы это не приветствовалось.
— Время было другое, люди были другие.
— Почему вы не вернулись?
— Мне очень понравился Антверпен.
— Я вас понимаю. Антверпен, город тюльпанов…
Ржавцев согласно кивнул головой:
— Город тюльпанов.
— И гранильщиков бриллиантов.
Упоминание о бриллиантах Ржавцеву не понравилось. Он усмехнулся:
— Не о бриллиантах я думал тогда. Только о хлебе насущном.
— И вы нашли этот хлеб?
— Мне повезло. Я выиграл в лотерею.
— Вы выиграли в лотерею в Бельгии?
— В Бельгии.
Индейкин развел руками:
— Постойте, Ростислав Романович. В Бельгии лотереи запрещены королевским указом.
— Верно. Жил я в Бельгии, а в лотерею выиграл во Франции. Это рядом.
Индейкин согласился:
— Это действительно рядом. Много выиграли?
— Много.
— Так много, что в самый раз было заинтересоваться бриллиантами?
— Бриллиантами, говорите? Был я как-то раз в гостях, еще в Москве, у сослуживца, а там знакомый его жены, ювелир. Старый, как Мафусаил. Арон Фомич. Представляете себе, Арон — и Фомич! Что-то библейское. Этот Арон Фомич сказал тогда: «Камушки — они от дьявола, от бога только золото».
— И вы принялись коллекционировать золотые вещи?
— Нет. Я стал путешествовать. Сначала в Финляндию, потом…
Индейкин снова поправил:
— В Чехию. Сначала в Чехию. Тогда еще Чехословакию.
Это уточнение тоже не понравилось Ржавцеву. Он усмехнулся:
— Верно, верно.
— Вы очень рисковали, Ростислав Романович. Чехословакия была в ту пору социалистической страной, вас могли выдать.
— А я смелый. Могли выдать. Но не выдали. Пробыл я там недолго. А потом решил окончательно перебраться сюда, в Африку. Тут теперь моя родина: пальмы, песчаные пляжи, теплый океан… А все, что было до этого, — так, необязательное прошлое. Живу тихо. Единственное, чем увлекаюсь… — он показал на пустой стакан: — Это у меня национальное. Хотите, я вам закажу?
— Может быть, потом.
— Хорошо. Я готов ответить на все ваши вопросы, господин… простите, не знаю вашего воинского звания…
— Я заведующий консульским отделом.
— Хорошо. Задавайте ваши вопросы, заведующий консульским отделом. Только учтите: с памятью у меня туговато. Двадцать лет — не один день…
2. Дело об угнанной машине
— Знали ли вы гражданина Таганкина Михаила Семеновича?
Ржавцев удивился:
— Можно ли не знать человека, с которым одиннадцать лет просидел в одном кабинете, как за одной партой! Да, знал. Мы с ним вместе работали в одной конторе с очень длинным названием. Позвольте, я вспомню: НИИ «Союзстройметаллургпроект» — вот ведь, не забыл!
— Известно ли вам, что у гражданина Таганкина имелся автомобиль?
— Да, известно. ВАЗ-21011. Но не говорите, что вы явились в этот бар на ночь глядя только для того, чтобы узнать, была ли у Миши Таганкина машина.
— Известно ли вам, что машина Таганкина была угнана в день вашего отъезда из Москвы?
Ржавцев карикатурно поднял руки:
— Подумать только! Какой-то негодяй приурочил злодеяние ко дню моего отъезда. Нет, не знал. Надеюсь, вы меня не подозреваете? Я улетел из Москвы на самолете, а не на ворованной машине.
Индейкин оставался серьезным:
— Вы не можете припомнить, когда видели гражданина Таганкина в последний раз?
— За день до отъезда. В ресторане «Метрополь». Выпивали. Есть, знаете ли, у нашего народа такая традиция — выпивают на дорогу.