Индейкин поморщился:
— Вынимайте его.
Могильщики быстро вынули тело. На покойном был хорошо сохранившийся суконный сюртук серого цвета. Поль достал другой фонарь, более мощный.
— Снимите пиджак.
Жан-Кристоф снял с покойника пиджак и брезгливо передал Индейкину. Тот сначала обыскал карманы. Ничего.
Ветра не было, и трупный запах заполнил все пространство вокруг гроба. Могильщиков он не смущал. Поль отошел на несколько шагов и несколько раз прикасался к кресту на шее. Индейкин распоряжался и действовал собранно, как будто всю жизнь имел дело с трупами.
— Есть у кого нож?
Жан-Кристоф протянул швейцарский перочинный нож, Индейкин вспорол подкладку.
И под подкладкой обнаружил свернутый пополам листок.
— Посвети, — сказал он Полю.
Листок оказался свидетельством о крещении, выданном каким-то церковным учреждением в 1935 году.
— Снимите все, что на нем, — распорядился Индейкин.
Жан-Кристоф и Доминик раздели покойника. Кроме пиджака, на нем были хорошо сохранившаяся рубашка, штаны, трусы и башмаки на босу ногу.
Индейкин дал фонарь Доминику и начал внимательно рассматривать каждый элемент одежды. Но и тут он ничего не нашел.
— Посвети сюда, — он начал осматривать голого покойника.
На шее небольшой крестик. На пальцах колец не было.
Индейкин взял фонарь у Доминика, еще раз осветил пустой гроб. Потом махнул рукой:
— Зарывайте.
Одевать покойника не стали, просто положили одежду поверх тела.
— Что делать с бумагой? — спросил Поль.
— Положите в гроб.
Индейкин вынул из кармана фляжку с виски, вылил содержимое на руки и тщательно протер их.
Гроб забивали старыми гвоздями.
— Подождите минуту, — раздался чей-то голос.
Индейкин повернулся и увидел совершенно незаметно подошедшего падре Бенуа. «Что вы здесь делаете?» — хотел спросил Индейкин, но падре объяснил сам:
— Я должен прочесть молитву.
— Делайте что хотите.
— Что теперь? — спросил Поль.
— В аэропорт.
— Это все?
— Все.
— Нам оплатят?
— Оплатят.
— Куда следующий рейс? — спросил он начальника охраны.
— Женева.
— Помогите мне купить билет.
— Нам продолжать искать этого человека?
— Не надо.
— Но я бы мог…
— Благодарю вас. Я попрошу вашего начальника найти способ поблагодарить вас.
Через час он уже сидел в самолете.
7. Милый Гектор в Париже
40. В ресторане
Человек в потертых джинсах и не менее потертой куртке вошел в ресторан. Это был маленький ресторанчик в Латинском квартале на левом берегу Сены с нехитрой вывеской «Приют друзей». Половина третьего. Официанты, обслуживавшие обед, уже ушли, остался только бармен.
Человек поискал столик, за который можно было сесть. Потом вдруг обратил внимание на старика в темной замшевой куртке, сидевшего у окна: тот пил кофе и читал газету.
Человек остановился в нерешительности, потом подошел к старику:
— Индейкин? Петр Васильевич?
Старик поднял голову:
— Да.
Потом посмотрел на подошедшего и узнал:
— Ржавцев Ростислав Романович!
— Совершенно точно, — ответил тот и без приглашения сел за стол. — Подумать только, сколько лет прошло!
— Лет этак пять, — развел руками Индейкин.
— Точно, пять, — согласился Ржавцев. — Вы не могли бы заказать мне кофе?
— Конечно. Вам эспрессо?
— Нет. Большую чашку кофе с молоком.
Индейкин встал и направился к бармену. Ржавцев его остановил:
— И пожалуйста, если вас не затруднит, багет с ветчиной.
Индейкин подошел к бармену, попросил его принести кофе с молоком и багет с ветчиной. Потом вернулся за столик.
— Да, пять лет назад. Вы теперь в Париже?
— Да…
— И я тоже.
Бармен принес кофе и багет.
— А вы не изменились, Петр Васильевич.
— Вы мне льстите: годы берут свое.
— Свое, — согласился Ржавцев. — Но некоторые годы забыть трудно.
— Трудно, — согласился Индейкин.
— Ушел я тогда от вас, Петр Васильевич.
— Ушли.
— И вас не интересует, как мне это удалось?
— Дела давно минувших дней. Зачем вспоминать прошлое!
— Просто тогда мне дважды повезло. Помните, я вам рассказывал о бармене. Вы еще предположили, что он до работы в баре был боксером. Помните?
— Помню.