Такие же крепкие, как он и говорил…
Во вспыхнувшем чёрном пламени наяву!
Но едва ли оно обожгло меня всю намного больнее, чем ощущение того, как проклятый артефакт вошёл по самую рукоять. Прямиком к сердцу дракона. Так глубоко, словно проникло не только в него, но и в мою душу. Смертельно. Я знала, пламя схлынет очень быстро, как только убийца грехов выполнит свою часть уговора. Я же свою выполнила, пусть и не совсем по собственной воле.
«А потом ты уснёшь…»
«А теперь спи…»
Я не уснула. Ни в прошлом. Ни в настоящем. Не отпустила. Да и не смогла бы никогда. Я продолжала держаться за него так крепко, словно от этого зависела и моя жизнь. Ведь так и есть на самом деле. И на поцелуй тоже ответила. Обняла, как и просил. И пусть отклика больше не было. Исчез не только он. Тьма по чужим венам также рассеялась. Пламя погасло.
А мой дракон…
«Я люблю тебя, родная…»
Да, загаданные желания чрезвычайно опасны и на самом деле порой намного лучше, когда они остаются не исполненными и не услышанными, но с этим я уже ничего не могла сделать, кроме как… загадать новое. Пока у меня ещё были на это крохотные остатки сил. Я же ведьма. И если одна ведьма, будучи на грани своей смерти, смогла сделать нечто воистину долговечное, то и я смогу. Даже если ценой будет собственная жизнь. Я же не отпустила. Наоборот. Прижалась к нему так крепко, как только могла, чувствуя остывшие губы своими губами, обняла не только телом, но и душой, всей своей ведьминской сутью.
«Желай. Не сомневайся…»
Всего один удар сердца.
Моего.
И пропущенный — от него.
Я…
— Я увижу вечность в твоих глазах, я буду видеть её день за днём, год за годом, век за веком. Всегда. В мирах, где не существует преград, ты — моё всё, — прошептала сбивчиво и хрипло на выдохе, лишаясь кислорода.
Откуда это взялось?
Бабуля когда-то пела мне колыбельную, которую с извечным скептицизмом слушали дедуля и родители, приговаривая ворчливо, что вовсе не такое стоит петь маленьким девочкам. Бабуля игнорировала их, а мне то всегда казалось чем-то по-настоящему значимым. Я повторяла каждую строчку дословно снова и снова, вкладывая в них всё своё дыхание, всё своё желание жить, всю свою боль, что отзывалась жгучей, острой, отчаянной потребностью, чтобы ведьминское заклятье сработало.
— Ты — моя вечность. Даже если звёзды погибнут, небеса начнут терять свет, твоё сердце будет гореть, оно всегда будет биться. Даже когда исчезнет последний закат, будь со мной вечно, стань моим светом, моей путеводной звездой и новым рассветом, я найду тебя где угодно, я знаю этот путь… — разжала ладонь, прощаясь с убийцей грехов, выполнившего наше жестокое предназначение, исчезающего сквозь пальцы, как размытый мираж.
Когда-то коварный проклятый артефакт обозначил, что ему не требуется жизнь моего дракона, только прикосновение к сердцу. Но его жизнь неизмеримо нужна мне. И я не собиралась сдаваться, отдавать её кому бы то ни было. Я не знала, куда должна уйти душа, когда покинет тот или иной мир, но я помнила, что абсолютно все миры соединяются особым путём, не каждому дано попасть на этот путь, это непросто, но возможно, когда есть особый дар.
А у меня он есть!
И я держалась до последнего не только за своего единственного, но и за всё то, что могло мне его вернуть.
И я... удержала.
Тьма накрыла аккурат после того, как я услышала его первый долгожданный после столь длительной паузы судорожный вдох, наряду с первым, обновлённым, больше не скованным проклятьем ударом любимого сердца. Последней мыслью было о том, что Церцея оказалась права, мой путь предначертан, а я его всё-таки преодолела.
«А теперь спи…»
Вот теперь действительно можно.
Хотя нет…
Мысль оказалась не последней. И накрывающая сознание тьма тоже почему-то, как накрыла, посулив забытье, так и отступила, трусливо отползла. Подозрительно быстро, при этом будто неловко извиняясь, что вообще пришла и потревожила, встряла в наши дела. Я даже глаза не успела толком закрыть, смирившись с тем, что это должно стать последним, что я могла бы сделать в своей жизни, как сделала давным-давно другая страдающая агонией ведьма, вложив в силу своего последнего слова всю свою душу, прежде чем лишилась её.
Меня оттуда безжалостно вышвырнуло!
Как арканом выдернуло, властно притянуло к жадным и ставшими тёплыми губам, которые впивались столь глубоко и жадно, словно иначе быть не могло.
Мир стремительно закружился!
Взорвался мириадами огненных всполохов!
Оглушил…
Исчезнувший из лёгких кислород вернулся буквально насильно, забрался в меня, не интересуясь моими возможностями, наполняя собой каждую клеточку тела. Может, я и сдалась, не собираясь больше дышать, отдав всю себя без остатка во имя того, во что отчаянно верила, но у кое-кого было совершенно иное мнение на сей счёт. Впрочем, как и всегда.