Увидев свет, он шевельнулся, и цепи зазвенели резко, жутко. Он долго лежал с закрытыми глазами, наконец, раскрыл их.
— Что нужно вам?—зарычал он.
— Поднимайся.
«Гад» не двигался...
— Ну, живо!.. — ногой толкнули, он ни с места.
— Поднять его и вынести.
Десяток сильных рук схватили и вынесли его на воздух...
Перед Владыкой предстал тот, кто лишь случайно не разорвал Его на мелкие куски, так как у брошенной им бомбы погас фитиль.
Покрытый язвами, проказой, в кандалах кругом стоял он перед Ним, великим и всевластным.
Долго, молча смотрели они друг на друга...
— Кто ты? — спросил Владыка.
— Я тот, кто не сумел тебя уничтожить.
— Ты — анархист?..
— Я — человек, я — индивид...
— Ну, это все-равно... Скажи: «что истина?»
— Вот — истина, — кивнул головой на свои кандалы узник и зазвенел ими.
— Вот — истина — вскинул он сверкающие глаза на венценосца, глаза, полные гнева, презрения и ненависти.
Густая краска покрыла Его лицо. Невольно Он отступил на несколько шагов назад.
— Во что веришь ты? — спросил Владыка кротко.
— В тебя!.. О, ты — неизменен...
— Послушай... я даровал тебе жизнь, я не повесил тебя, как собаку... а ты... ты смеешь издеваться надо мною?..
— Что нужно сделать мне, чтобы ты меня повесил?
Верни свободу мне и ты меня повесишь.
Глаза их встретились.
— Что отрицаешь ты? Скажи и будешь ты свободен.
Ироническая улыбка на лице «гада» заменила ненависть.
— Снять кандалы!..
Со звоном и треском упали цепи на пол, упал и «гад». Два года, какое два — казалось, вечность носил он их и теперь так легко, так непривычно. Надежда, жажда жизни пробудились в нем. Лица, любимые им лица, как молния промелькнули перед ним. «Так на свободе я»...
С жадностью хищника он одним взглядом окинул всю комнату. Какой простор, как хорошо здесь... Тихо опущенная на плечо рука пробудила его.
Он вздрогнул.
— Что отрицаешь ты?..
Медленно поднялся, «гад».
— Я?
— Да, ты...
— Все.
— Но, что-же?
— Бога, церковь, власть, законы, государство, государя, капиталистов, собственность, семью... и все подобное, другое...
— И что же дальше?
— Я разрушу их.
— Скажи, что сделали они тебе?..
— Что сделали они, ты? смотри-же — «гад» распахнул грудь, встряхнулся и струпья хлопьями посыпались с него, открылись раны и медленно закапала из них кровь.
— Кушай, пей...
С ужасом и отвращением откинулся Владыка назад. И только тут почувствовал Он, какой ужасный смрад понесся из этого живого существа...
— Прочь с глаз моих — и руками Он закрыл глаза свои.
Чиновники и стража вновь бросились надеть оковы.
— А слово царское? — смеясь воскликнул «гад».
— Пусть оно напутствует тебя.
— Так нет-же!..
Несколько прыжков, и «гад» исчез в окне.
Из черного пятна пахнуло вновь зловонием, и затем понесся запах свежей, ароматной летней ночи... Послышались свистки, звонки, пальба орудий, несколько минут, и все утихло.
«Гад» сгинул во мраке ночи, как в воду канул... А там где-то в отдалении подымалось зарево пожара и небо озарялось красным цветом.
Вперив свои глаза на зарево, стоял Владыка у окна и думал:
— Чем отличаюсь я от анархиста?.. Не я-ли отрицаю: «бога, церковь, власть, законы, государство, капиталистов, собственность, семью и... все подобное другое».
— Что такое бог? — Призрак, людская выдумка, необходимая для черни, чтоб именем его и тело и разум держать в тисках. Не я-ли выше бога? Мне стоит сделать шаг, сейчас-же начнут звонить в колокола, передо мною народ мой лежит ниц, в церквах лишь стоит повелеть мне прочесть мой манифест или поставить в них виселицу, иль сделать из церквей конюшню, как сделал то Великий Бонапарт, и моя непреклонная воля будет исполнена. Мои войска, да если я скажу им, они готовы идти со мной на самого царя небесного... Попов, митрополитов я только лишь терплю.
Законы!.. Они священны... ха... ха... ха, а ну-ка дайте мне перо, вот и закон.
А государство, власть? Какую власть, какое государство я признаю? Еще покойный Людовик XIV, король французский, говорил: «l’etât c’est moi», а я скажу: я — государство, я — владыка, я — господин...
Капиталисты, собственность? Чью собственность я признаю, чьи капиталы? Одно движение руки, и все падет к моим ногам: и собственность и капиталы.