Но даже если бы он посмотрел, то ни за что бы не догадался, что находится внутри фиолетового флакона, висящего на моей цепочке. Он никак бы не узнал, что у пробки есть острие, похожее на лезвие ножа, поэтому им так легко проколоть вену и ввести яд, много раз испытанный на мне Штейном Рулом.
Мои губы изгибаются в улыбке, и это кажется необычным.
По-моему, на моем лице уже много лет не проступало таких эмоций.
Но сегодня вечером я возвращаюсь в Александрию и не намерен ни секунды оставаться вдали от девушки, которая в письмах умоляла меня вернуться к ней. К тени той связи, что у нас когда-то была.
Понравится ли ей то, что она увидит?
Когда поймет, что, несмотря на нашу близость и редкие фразы, которыми мы обменивались на вечеринках, ритуалах и на улице нашего детства, несмотря на то, как она смотрела в окно моей спальни, пока играла с Космо, Воном, Айседорой и другими детьми, Кария на самом деле совершенно меня не знает?
Сегодня ночью она узнает предостаточно.
А я, полагаю, скоро узнаю, насколько мне приятны звуки ее криков.
Глава 4
КАРИЯ
— Не знаю, как смешивать напитки, но я же могу налить водку в клюквенный сок? — с улыбкой предлагает свои услуги Космо, стоя за роскошным баром «Септем».
Это заведение, может, и находится в подвале, но оно безукоризненно красиво, с высокими сводчатыми потолками и серебристо-голубым полумраком от встроенной подсветки и светодиодных свечей, мерцающих по краям барной стойки и отражающихся в ее черном мраморе. Стены здесь облицованы камнем, а барный стул, на который я уселась, инкрустирован гладкими кристаллами, переливающимися причудливыми цветами каждый раз, когда я ерзаю на сиденье, подобающе скрестив ноги, как будто у меня в голове не крутятся мысли о трахе с Космо.
Здесь витает аромат дикой лаванды и старых книжных страниц, и действительно, несколькими ступеньками ниже, в глубине бара стоят кожаные диваны и низкий столик, заваленный томами непонятных текстов, рядом с которыми расставлены чистые бокалы для шампанского и черные десертные тарелки. Предполагаю, что после своей встречи в бальном зале члены Райта спустятся сюда и устроят небольшую безумную афтерпати, свидетелем которой я, по всей вероятности, не захочу быть, учитывая участие в ней моего отца и все такое.
Но пока я только улыбаюсь стоящему за барной стойкой Космо и киваю головой, а он принимается за работу и наливает мне клюквенный сок со льдом, затем рюмку водки, все это наобум и очень неформально. Я бы предпочла Пинья коладу, но не думаю, что он для этого достаточно опытен.
Космо украшает мой напиток пятью вишнями, и я со смехом смотрю, как он, улыбаясь, пододвигает его ко мне.
Я тут же тянусь за бокалом, и наши пальцы соприкасаются. Заглянув своими голубыми глазами в зеленые глаза Космо, я прикусываю нижнюю губу и стараюсь не думать о Саллене Руле.
Мне всегда казалось, что он намного чаще бесшумно появлялся именно тогда, когда я флиртовала с Космо. Если Саллен случайно возникал на улице во время моей прогулки с друзьями, он ничего не говорил, но его молчаливого, жутковатого присутствия было достаточно, чтобы заставить меня немного отойти от де Актиса.
Когда он приближался, все замолкали.
Сын лидера Райта, тайны и слухи о нем распространялись по нашей улице подобно заразе, расползающейся из незаживающей раны.
Мне казалось странным, что он родился в один год со мной, и благодаря нашей связи с Райтом, мы знали друг друга всю нашу жизнь, и все же я чувствовала, что Космо, с которым я познакомилась только в старших классах, мне ближе, чем Саллен.
В некоторых отношениях.
В остальном, даже когда он просто смотрел на меня на Ричуэл Драйв, его в бездонных карих глазах поблескивали янтарные искорки, и казалось, что он может заглянуть мне в душу.
И на других он никогда так не смотрел.
Тем не менее, в нашей компании он стал предметом шуток; монстр, псих и замкнутый ребенок в закрытой организации наших семей. Иногда Вон прикалывался надо мной, говоря, что, возможно, мне грозит договорной брак с ним — в виде жертвы ради моего долга перед Райтом. Учитывая, что Саллен редко со мной говорил, думаю, он бы не обрадовался подобной договоренности.
Потому что, когда он все же со мной заговаривал, это было сложно назвать приятной беседой.