— Потому что ты избалованная и изнеженная и не понимаешь реальной опасности. Обо мне ходит много слухов, но и о тебе тоже. Штейн сказал мне, что ты сообщила своим родителям, будто поступишь в колледж, чтобы стать учителем. Ты заявила, что хочешь созидать умы, а не ломать их. Ты наивна и полна надежд, и из-за этого глупа.
Ее глаза вспыхивают темно-синим, и она дергается в сдерживающих ее ремнях. В темноте раздается громкий лязг, но у нее ничего не получается, и я представляю, как ей в кожу впивается тот, что у нее на шее.
— Это с учетом того, что я помогла тебе спрятаться от монстров покрупнее, чем ты. Я могла бы сдать тебя им, позволить Космо причинить тебе боль, но я не сделала этого из-за своей глупости.
Мне нравится, как срывается от ярости ее голос, как сужаются ее глаза, во мраке превращаясь в голубые бриллианты. Мне нравится, что Кария не упоминает о том, что я сделал с охранником, как будто хочет забыть, кто я на самом деле.
— Да, — соглашаюсь я. — И, возможно, спасая меня, ты совершила самый глупый поступок в своей жизни.
— Неужели всем девушкам, которых ты связываешь, нравится слушать, как ты их унижаешь? Не думаю, что это мой фетиш.
Я распахиваю глаза и напрягаюсь, буравлю ее взглядом, все еще не опуская ладони.
— Это тебя заводит? Со сколькими женщинами ты был? Что самое худшее, что ты им говорил?
Затем Кария резко разводит колени в стороны, лязгнув ремнями. Я представляю, как напряглись мышцы ее бедер, но и так знаю, что она сделала, потому что в воздухе витает ее терпкий, божественный аромат.
Я весь дрожу.
— Давай. Трахни меня пальцем и скажи еще раз, какая я глупая. Мне бы не хотелось быть для тебя плохой невольницей, Саллен.
— С каждым сказанным словом ты все глупее и глупее.
Но я ничего не могу с собой поделать. Я тянусь к ней и провожу ладонью по ее бедру, другую сжимаю в кулак на коленях. Несмотря на гневный тон и брошенные в спешке слова, от моего движения у Карри слегка вздрагивают ноги. Я касаюсь ладонью места между ее бедрами. Здесь так тепло.
— Какого они цвета? — выдыхаю я, чувствуя ткань ее трусиков.
— Розовые.
При этом слове на ее хорошеньком личике появляется насмешка.
Затянутым в перчатку большим пальцем я провожу по краю того, что очень напоминает мне шелк, затем чувствую там короткие волоски, во всяком случае, их текстуру.
У меня учащается пульс. Яростно. Раньше я бывало украдкой смотрел порно, и всегда предпочитал волосы чисто выбитой коже. Возможно, потому, что в юности Штейн заставлял меня делать себе эпиляцию. По его словам, чем чище его эксперимент, тем ближе он к Богу. Для меня это не имело смысла; чистота была чем-то нетронутым. Но это не мешало ему проводить беглый осмотр после того, как он каждую неделю запирал меня в ванной.
Он отказался от этого после того, как отослал меня с Ричуэл Драйв. Думаю, когда Штейн понял, что моя смерть уже не за горами, в его глазах эпиляция моего паха потеряла всякую необходимость.
Я сильнее прижимаю ладонь ей между ног и, снова встретившись взглядом с Карией, слышу ее прерывистое дыхание.
Она яростно смотрит на меня. Жаль, что я не могу увидеть ее голую грудь. То, как она передо мной полностью обнажена.
— Почему же я все глупее? — выдыхает она. — Или ты всегда говоришь это своим жертвам, когда вы доходите до этой части? Засунь в меня палец и почувствуй, как от безмозглости я становлюсь для тебя влажной.
От того, что она сказала, мне тяжело дышать, но с трудом удается выдавить:
— Я никогда ни к кому не прикасался.
Когда Кария была под действием успокоительных, я ей на это намекнул, но она, должно быть, мне не поверила. А может, просто не помнит.
Не дождавшись ее ответа, я прижимаю затянутую в перчатку ладонь к ее входу и чувствую растекающееся тепло. Я не знаю, что делать, здесь все такое нежное, и я боюсь разорвать ее на части, но Кария слегка ерзает в кресле, звякая пряжками, и я воспринимаю это как хороший знак.
— Ты лжешь, — шепчет она, в ее тоне нет и намека на язвительность.
— Нет. У меня в мыслях всегда была одна единственная женщина, и это ты.
От этого признания мне становится дурно, пол у меня под ногами как будто накреняется.
— Прикоснись ко мне еще, — шепчет Кария. — Протолкни в меня палец.
Она немного приподнимает бедра, прижимаясь к моей руке и тяжело дыша. Сквозь перчатку я ощущаю прилив тепла и по тому, как скользит моя ладонь, чувствую ее гладкость.
— Да ладно тебе, Сален. Не будь гребаным трусом.
Я отдергиваю руку.
Закрываю глаза.