Это кто ещё такой дерзкий?
Но ничего сделать не успел.
— Хочешь жить, лежи и не дергайся! — взревел кто-то рядом.
Раздался тихий птуххх…
А затем обожгло спину, загудело пламя где-то рядом, обдавая жаром, где в отдалении что-то грохнуло, появился запах паленых волос. Моих волос. Миг тишины. Температура стала понижаться. Осторожно поднял голову и… надо мной вырос Федор Пламенный, протягивая руку, помогая встать. Помощь я принял. Поднялся. Кивком поблагодарил. Всё происходило молча. Наставник же принюхивался, шальные бешеные глазки бегали по сторонам. Мда… В своем репертуаре.
— И почему я ничуть не удивлен? — прозвучал из-за спины голос Никодима.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Глава 18
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Демоны Бездны! Мать их… — и Федор продолжил явно витиеватое ругательство на незнакомом наречии, которое не имело ничего общего с ранее мне знакомыми.
Вот ещё одна галочка. На Нинее существовали свои языки, как говорили у нас в России, не имеющие «аналогов» во всем мире или мирах. С другой стороны, последних множество, поэтому вряд ли данный факт являлся чем-то удивительным, но отчего-то мозг вычленил данную деталь. Заставил запомнить.
Больше не обращая внимания на эскапады мага, я обернулся. За спиной собрались предполагаемые руководители состоявшегося до действа «торжества» — Зюгерман и его заместитель. Те сверлили меня злыми взглядами, словно каждый обещал — дотянемся до тебя, сука! Дотянемся! Я им мысленно ответил тем же, и они поспешно отвернулись. Пси-атака она такая.
Щенки!
Рядом с двумя товарищами стояла грозившая и получившая по щам девка. Вид имела растерянный, сама растрепанная. В глазах явный испуг, но подлечили. И нос цел, и синяков не видно. Хотя тоже ничего удивительного, сломанную челюсть вчера за две минуты чудодейственные средства вправили. И даже следа не осталось.
Что дошла до меня, девочка, очередь? А вот до ваших вдохновителей дойдет. Теперь точно дойдет. И никто не уйдет обиженным.
Мысли злые, шалые и внезапное понимание: как бы мне страшно не было, как бы ни сложились обстоятельства, но я подобное никому с рук не спущу. Сломаю всё, всех, вся! Но главное, самого себя. Для того, чтобы выковать нового.
Настоящего.
Или сам лягу. Удивился, что подобные мысли не вызывали подспудного страха, как было всего несколько суток назад, когда о Смерти даже подумать боялся. По страусиному. Голову в песок, "опасность обязательно минует!". Пройдет мимо, обойдет стороной.
Ага-ага.
Я буду жить вечно.
А так… Иначе даже не стоило ни один огород городить. Нагородил их уже столько! За мной, только безногие с топорами не мечтали побегать. А может и мечтали. Но не сообщали об этом факте.
Из наставников присутствовало двое, не хватало нашей «целительницы». Никодим наблюдал за мной с явной насмешкой на лице, и будто ждал ответа на риторический вопрос. Хотя, по всей видимости, он просто развлекался. Как вчера ночью. Я стал его персональным цирком. И даже конь у меня имелся. Точнее теперь почти принадлежал суке-Вилли. Ладно. Придумаю, дабы и он за свою алчность остался у разбитого корыта. Хотя само по себе это чувство я не причислял к «смертным» грехам, за которые следовало давить, давить и ещё раз давить, но за то, что тот решил меня до кучи подставить… Это уже другое. Совершенно другое. И требует других решений. Поэтому надо обязательно его заставить сто раз пожалеть.
Сил бы ещё. Сил, знаний и умений…
Перевел взгляд в сторону проулка.
Уверен, что, как и я, никто из новичков ничего не понимал в происходящем. «Обычный» урок Сойеру, неважно, с чем был связан, с местью ли, с какими-то неправильными действиями оппонента на ниве общих криминальных делишек, обернулся чем-то страшным. И каждый, абсолютно каждый, был поражен той «огневой мощью», которую использовал маг. Тот сейчас носился по пепелищу со своей обычной грацией матерого кабана. Часто замирал на одном месте, раскидывая руки в стороны, и с закрытыми глазами шевелил губами. Принюхивался. По-видимому, проводил какие-то следственные мероприятия.
Волна пламени или ещё чего-то пронеслась по проулку, испепелив всё, кроме каменных стен, а в тупике развалила толстенную стену и ушла дальше. После неё осталась черная широкая полоса, пересекающая чей-то участок и теряющаяся там. Местами на ней до сих пор сквозь пепел пробивались язычки пламени. Они ярко вспыхивали, недолго горели и тут же пугливо прятались обратно, чтобы проклюнуться в другом месте.
Несмотря на то, что Федор использовал какое-то заклятье для нейтрализации запредельных температур, до сих пор с легкими порывами ветра жаром обдавало лицо. Черная копоть и дымные разводы украшали глухие стены проулка, достигая кое-где высоты человеческого роста. Мало этого, местами даже камень «потек», расплавился.