При установившейся конфронтации оценки произведений были предрешены. «Левые» приветствовали новые произведения А. Рыбакова, Д. Гранина, А. Адамовича, А. Приставкина, «задержанные» вещи А. Бека, Ю. Трифонова, В. Гроссмана, В. Высоцкого и др., всю «лагерную прозу»; «правые» не столько выдвигали какие-то новые произведения в противовес этим (у них оставались прежние авторитеты: так, А. Байгушев в статье к 60‑летию П. Проскурина сравнил юбиляра с Бальзаком[15]), сколько стремились доказать, что ажиотаж вокруг популяризируемых произведений и писателей неоснователен или по крайней мере слишком раздут.
Преувеличения в оценках действительно были. Так, Н. Иванова в обзоре прозы, опубликованной в 1986 г., с большим энтузиазмом писала о «Новом назначении» А. Бека как о явно антисталинистском романе, чем даже о «задержанной» повести А. Платонова «Ювенильное море», и ставила имя Бека на первое место среди тех, кто не «грешил» против совести в 60—70‑е годы[16]. Критик «Молодой гвардии» В. Хатюшин, наоборот, упрекал Бека в конъюнктурности (в смысле ориентации на официальный хрущевский курс, а не элементарного приспособленчества) и предполагал, возможно, небезосновательно, что, будь его роман опубликован в начале 60‑х, о нем сейчас мало бы кто вспоминал[17]. Как констатировала в 1989 г. А. Латынина, новые документальные, исторические и политические публикации вызвали «происшедшее на протяжении всего нескольких месяцев охлаждение к проблематике пьес Шатрова и романов Рыбакова»[18]. Гораздо более значительное произведение В. Гроссмана «Жизнь и судьба» было все-таки непомерно высоко оценено, прежде всего, А. Бочаровым, сопроводившим публикацию романа в четырех номерах «Октября» (1988. №№1—4) своими статьями, и Л. Аннинским (Мирозданье Василия Гроссмана // Дружба народов. 1988. №10): оба критика напрямую соотносили роман с «Войной и миром»[19]. Однако критики антисталинистских произведений были никак не объективнее тех, кто их перехваливал. Сам подбор произведений для критики был откровенно тенденциозен, осуществлялся «в пику» общественным и литературным противникам.
Из заметных публикаций не вызвали противостояния разве что «возвращенные» произведения А. Ахматовой и А. Платонова. «Собачье сердце» Булгакова уже давало основания для разных толкований: демократы выделяли в повести образ хама Шарикова, терроризирующего интеллигента-врача Преображенского, который превратил его из собаки в человека, национал-патриоты же сделали акцент на образе Швондера, вдохновителя Шарикова — с того спрос невелик[20].
«Правые» осуждали если не произведения, то личность, мироощущение и поведение того, кого избирали объектом своей критики. Например, Т. Глушкова в статье 1988 г. предъявила претензии к Булгакову, Цветаевой, Мандельштаму и Пастернаку как чересчур интеллигентским писателям, индивидуалистам, далеким от народа[21]. Особенно доставалось здравствующим литераторам (иной раз среди них и покойным, как, например, Ю. Трифонову), начиная со статей Вяч. Горбачева «Перестройка и подстройка», В. Кожинова «„Мы меняемся“? Полемические заметки о культуре, жизни и „литдеятелях“» (Наш современник. 1987. №10) и В. Бондаренко «Очерки литературных нравов. Полемические заметки» (Москва. 1987. №12). Острее всего разоблачались в качестве конъюнктурщиков и приспособленцев главные редакторы «Огонька» В. Коротич и «Октября» А. Ананьев. В. Бушин напечатал язвительнейшую заметку «Деяния святого отказчика» (Молодая гвардия. 1989. №2) о В. Коротиче, неуклюже пытавшемся выдать за чужую написанную им в 1982 г. статью о воспоминаниях Брежнева. В. Кожинов заявил, что среди его соратников «нет ни одного, который не то что написал, но хотя бы мог (допустим, в какой-то тяжелейшей для него ситуации) возыметь намерение написать панегирическую статью о „брежневских мемуарах“!»[22] Но сказано это в статье, оправдывающей «письмо одиннадцати» против «Нового мира» Твардовского (здесь же перепечатанное), в единственном журнале, который в свое время напечатал не одну (как вынужден был поступать практически любой журнал) и не две, а три статьи о брежневских мемуарах и рецензию на книгу Г. Соколова «Мы с Малой земли», открывающуюся эпиграфом из «Малой земли» Брежнева (Наш современник. 1978. №№5, 9; 1979. №4; 1980. №2), что было, несомненно, отчасти формой подстраховки фрондирующего журнала, отчасти же, вероятно, отзвуком «государственничества» его позиции.
15
См.:
19
На это подробно возражал в статье 1988 г. «„Война и мир“ XX века?» зам. главного редактора «Нашего современника» А. Казинцев (см.:
20
См.:
21
Там же. С. 343—346, 349—355, 361. Возражения см.: