1990 — первая половина 1991 г. были для истории критики и общественного сознания самыми неинтересными за период перестройки. Шло накопление взрывчатой «критической массы», которое должно было привести к краху КПСС и «реального социализма» заодно с СССР. Все главное уже было сказано, литературные запасники в основном исчерпаны, а текущая литература, как выяснилось, не смогла дать ничего соизмеримого с «возвращенными» произведениями[39]. В том, что должно было бы, по здравой логике, быть главным, — в отношении к революции — совпали противоположные направления, причем стало очевидно, что консерваторы из «Нашего современника» с их неприятием революционной «великой ломки» в этом плане были радикальнее «левых» из «Огонька» и «Знамени», стремившихся лишь ускорить «перестройку», однако к «реальному социализму» с его колхозами все же больше благоволили «правые» — не только из «Молодой гвардии», но и из «Нашего современника». Главный редактор «Кубани» уже в 1989 г. поносил К. Маркса так же, как Венедикта Ерофеева, В. Лакшина и Поэля Карпа[40]. Резкая демаркационная линия между лагерями осталась, но определялась она не отношением к революции, тем более к КПСС и во всяком случае не только отношением к «еврейскому вопросу».
«Огоньковский» публицист Э. Иодковский процитировал интервью, данное в апреле 1989 г. Ст. Куняевым вологодской газете: «— Это не межгрупповая борьба — а борьба мировоззрений. С одной стороны писатели, исповедующие национально-государственные идеи… К таким писателям я, к примеру, причисляю Ю. Бондарева, В. Пикуля, В. Распутина, В. Белова, П. Проскурина, М. Алексеева, поэта Ю. Кузнецова и многих других. Другие же писатели, типа В. Коротича, А. Адамовича, Е. Евтушенко, М. Шатрова, Г. Бакланова, считают, что превыше национальных и народных интересов могут стоять права личности или права человека, что они — главное в современном мире… Это очень серьезное и принципиальное противостояние, а не какая-то групповая борьба». По словам Э. Иодковского, «жизнь уже показала, что все талантливое в народе и его литературе исповедует не идеи „национал-государственников“, а философию прав человека»[41]. Первый зам. главного редактора «Знамени» С. Чупринин в начале 1990 г. напомнил о прежнем противостоянии всех талантливых людей чиновной бездарности, когда «можно было одновременно и без урона для своей репутации печататься и в „Дружбе народов“ и в „Нашем современнике“; В. Солоухин обращался к А. Вознесенскому с приветственной статьей, а А. Вознесенский отвечал В. Солоухину дружественным стихотворным посланием; В. Распутин не считал для себя зазорным писать предисловие к роману Евг. Евтушенко ⟨…⟩» и т. д.[42] Позиции разошлись по вопросу о будущем страны, о путях ее развития. С. Чупринин разграничивает «самобытников» и сторонников демократии западного типа, возобладавшей уже и на Востоке и на Юге (в Турции, Японии, Австралии, Египте), т. е. побеждающей во всем мире. Естественно, «Знамя» на стороне всемирной демократии.
После крушения Советского Союза вопрос о самоопределении постсоветской России в мире встал и перед демократами. Только в 1992 г. основной «толстый» демократический журнал, ориентирующийся на современную литературу, спохватился и обратился к проблеме, которую И. Виноградов ставил еще в начале 1989 г.: продолжающий на новом этапе традиции Твардовского журнал, по его словам, «должен стать журналом, поднимающим — не пугайтесь того, что я сейчас скажу — знамя русской национальной культуры. Это знамя надо отобрать из рук „Нашего современника“ и „Молодой гвардии“, которые его запачкали националистическими и юдофобскими настроениями»[43]. Теперь Н. Иванова выступила со статьей «Русский вопрос», где заговорила и о вымирании русского населения, и о том, что неправомерно ставить знак равенства между «русским» и «советским», но также и об обозначившемся в российской культуре новом «расколе, причем гораздо более серьезном, чем раскол „огоньковцев“ с „заединщиками“»[44]. Это раскол журнальных «партии Сахарова» и «партии Солженицына». «Для „сахаровского“ крыла основным стал вопрос о правах личности, и „русская проблема“ как таковая не рассматривалась. „Солженицынское“ крыло рассматривало личность через призму соборности, а вопрос о возрождении русского народа и национальной культуры был поставлен первым среди прочих»[45]. Выразителем последней тенденции Н. Иванова назвала «Новый мир» С. Залыгина, журнал широкого культурного просветительства, представлявшийся автору «Русского вопроса» слишком академичным и всеядным. В конце статьи «Наш современник» и другие журналы, враждебные «Знамени», по сути, сбрасываются со счетов в связи с утратой прежней идеологической парадигмой своей остроты после августа 1991 г. Со своей стороны, Вл. Новиков сообщает, что «о „Новом мире“ стали поговаривать как об интеллигентном варианте „Нашего современника“», правда, считает это выражение неточным, причисляя «Наш современник» наряду с «Молодой гвардией» к беспочвенному и дискредитированному «национал-большевизму»: «А собственно духовный спор-диалог идет между журнальной партией Солженицына („Новый мир“) и журнальной партией Сахарова („Знамя“)»[46]. Приверженность ряда авторов к национал-патриотическим изданиям критик объясняет их бездарностью, тем, что им «в „Новый мир“ или в „Знамя“ внедриться нету шансов никаких»[47].
39
В 1989 г. А. Латынина констатировала, что «картина современной журнальной прозы неутешительна. Отчетливо обозначился лишь конец всех тех направлений, школ и школок, о которых спорили в семидесятых» (
41
Горячий холодный декабрь. За радикальную политическую и экономическую реформы, за консолидацию демократических сил, за власть Советов! // Огонек. 1989. №51. С. 2.
43
Будущее на весах. Критик Игорь Виноградов: «Надежды я возлагаю на тех людей, которые уже не могут жить по-старому» // Московский комсомолец. 1989. 9 февраля. С. 4.
47
Там же. С. 227. Заметим, что «русский вопрос» стал привлекать и других демократических критиков. Так, Л. Аннинский в российско-американском журнале «Время и мы» (1993. №123) напечатал статью «Русская душа: лицо и псевдонимы». Об отклонении же «Нового мира» и «Литературной газеты» «вправо» говорил в 1992 г. Б. Окуджава, добавивший: «Кстати, я подготовил письмо о выходе из состава редколлегии „Литературной газеты“» (Опасность таится в возбужденном невежестве. Булат Окуджава и Николай Панченко о конфликтах в писательских союзах // Известия. 1992. 8 апреля. С. 3).