— Пенни, я все по кискам. Без обид, — я хихикаю.
— Милая, я не обижаюсь, но если тебе понадобится хороший удар по заднице, ты знаешь, где меня найти.
Эта мысль заставила меня корчиться от боли, а не от удовольствия. Интересно, заинтересуется ли Эрик? Ради Бога, Джулиан, не играй в сватовство к гею. Это такая девчачья затея.
Подавив свое любопытство, я задаю вопрос, который не давал мне покоя уже несколько дней: — Так что, черт возьми, происходит между тобой и Джерри?
— Он такой незрелый маленький сопляк, которому нужно посидеть в уголке для непослушных, чтобы подумать о своих поступках, — жалуется она.
— Что он говорит?
— Я не знаю подробностей, только то, что мне рассказал Фред. Его били братья, когда он был младше. Это происходило годами, и, видимо, они заставляли его врать родителям, что это делают соседские дети. Самое ужасное, что они делали это на глазах у других детей, чтобы похвастаться. Что-то вроде пари, — она хлопнула рюмку текилы, поморщившись от того, что она обожгла горло, — Однажды он так сильно поранился, что его срочно увезли в больницу. Он все рассказал родителям, но они отказались ему верить, поэтому, когда ему было двенадцать или около того, он сбежал, чтобы жить на улице.
— Это пиздец. Сколько ему лет? — я не мог не пожалеть Джерри после рассказа Пенни.
— Я думаю, ему около двадцати.
— Он выглядит намного старше, — подумал я вслух.
— Улицы сделают это с тобой. Ладно, хватит серьезных разговоров, вы готовы немного повеселиться? — спросила она с дьявольской ухмылкой на лице.
— Конечно, Пенни Трэйшн, веди.
Мы сидим за столом с Хейзел и комнатой, полной людей, играющих в бинго. Последний раз я играл в эту игру, наверное, в восьмидесятых годах с моими бабушкой и дедушкой и их друзьями-старожилами в доме престарелых. Единственное, что изменилось, это то, что теперь я полон текилы. Бинго и текила равно очень увлекательный вечер четверга. В отличие от меня, Пенни держит спиртное без лишнего драматизма. Когда она выкрикивает «Бинго», я разражаюсь приступом смеха, заставляя всех оборачиваться и смотреть на меня. Я не понимаю, что тут смешного, но не могу остановиться, и вскоре Пенни и Хейзел присоединяются, что только добавляет уморительности ситуации.
***
— Итак, позволь мне прояснить ситуацию, ты всю ночь пил текилу и играл в бинго с королевой дракона? — спрашивает Тристан, почесывая голову в замешательстве.
— Я никогда не говорил «драг-квин»! — защищаясь, кричу я.
— Ладно, тогда трансвестит?
— Я не знаю, наверное, мне следовало спросить, когда это было уместно, — признаю я.
— А когда вообще уместно задавать этот вопрос? — Тристан хмыкает.
Поднимаясь с дивана, моя голова готова взорваться: — Когда ты играешь в правду и выпиваешь десятую рюмку текилы. В любом случае, какого черта ты здесь делаешь?
Я не заметил этого раньше, но у Тристана на столе стоят две чашки Starbucks. Я беру одну и делаю глоток, надеясь, что это поможет мне вылечить мою раскалывающуюся голову. Ммм... свежий кофе.
— Эрик уехал в Нью-Йорк на несколько дней, и я подумал, почему бы не провести время с моим любимым дядей! — он ликует.
— Я твой единственный дядя, — замечаю я.
— И при этом замечательный, — на его лице появляется пошловатая ухмылка. Невосприимчивый к его шутовству, я с улыбкой качаю головой.
— О, черт, парень, хорошо сказал. Теперь, что ты хочешь?
— Ничего, — он ухмыляется.
— Ладно, так что происходит у Эрика?
Плечи Тристана вздымаются, как у суриката на вахте: — Что ты имеешь в виду? Ничего не происходит.
— Боже, не нападай на меня. Я просто спрашиваю, как идут дела, — хмыкаю я.
— Извини. Хорошо. Отлично. Эм... все в порядке. Эрик много занят работой и прочим.
— Конечно. Я знаю, когда он работал в Нью-Йорке для Чарли, они были завалены новыми клиентами. В Лос-Анджелесе, должно быть, определенно есть своя доля работы со всем этим дерьмом знаменитостей, которое здесь происходит.
— Да, он имеет привычку приходить домой поздно и бывает такой сукой, когда устает. Вот, например, вчера вечером... Я готовлю потрясающий ужин, а он только жалуется, что у него болит голова, и сразу ложится спать. Я трудился над этим блюдом несколько часов, — жалуется он.
— Ты говоришь так как будто вы супружеская пара, — говорю я небрежно.
— Ч... почему ты так говоришь? — он запинается на словах.
— Потому что ты говоришь как супружеская пара... Расслабься, парень. У Эрика своя жизнь. Не забывай, что ты живешь под его крышей.
Тристан остается на следующий час, а потом уходит на прослушивание для какой-то рекламы. Речь идет о каком-то сумасшедшем устройстве, которое готовит еду менее чем за две минуты. Это смешно, но, будучи большим дядей, я желаю ему удачи.
И снова я остаюсь один, с тревогой ожидая ответа от мистера Гриммера. Если я ничего не услышу до конца недели, я возьму инициативу в свои руки и свяжусь с ним. Это чувство безвыходности уже надоело.
Наступает четверг, и не успеваю я оглянуться, как снова сижу в кругу проблем.
Все здесь, болтают о вчерашнем эпизоде «Выжившего», начиная с того, кто, по их мнению, играет в игру, и заканчивая тем, кто заключает союзы. Это легкомысленный разговор, и даже Хейзел присоединяется к нему, не заботясь о том, что тема перешла в плоскость реалити-шоу, а не силы исцеления.
Изо всех сил стараясь не отвлекаться от разговора, я с тревогой жду появления таинственной девушки. Прошло уже полчаса после нашей встречи, а ее нет. Я думаю, что она сдалась, возможно, это стало слишком тяжело для нее. Эта мысль пугает меня: она может причинить себе вред.
Сегодня вечером Пенни рассказывает о своем прошлом, о безуспешных попытках связаться с семьей, о жизни на улице и о том, как люди реагируют на ее образ жизни. Душераздирающе слышать о боли и насмешках, которые она терпит почти каждый день, но у нее самый сильный хребет из всех, кого я когда-либо встречал. Возможно, ее били физически, но психологически она крепка как гвоздь.
Во время ее исповеди о том, что она влюбилась в женатого мужчину, дверь скрипит, и в нее проскальзывает тело, занимая место сзади.
Загадочная девушка.
Мои глаза блуждают сами по себе, мой мозг следует за ней, как потерявшийся щенок. Сегодня на ней футболка с надписью «Мне нравятся парни, которые сверкают».
Отлично, одна из тех девчонок, любящих вампиров.
Ее руки видны, ни куртки, ни рукавов, чтобы скрыть шрамы и порезы. Она очень бледная, что странно для жизни в Калифорнии, но, возможно, она не местная жительница или одна из тех, кто утверждает, что никогда не загорает, как альбиносы.