Все предупреждали меня, что она слишком хороша, чтобы быть правдой, поэтому через несколько месяцев я сделал ей предложение. Почему бы и нет? Она удовлетворила все мои желания и дала мне надежду на будущее без кошмаров, которые продолжают мучить меня после смерти Челси.
Когда она сказала «да», я не мог быть более счастливым. Оказывается, брак и создание семьи — это не так уж плохо, если рядом с тобой идеальная женщина.
Я хотел ее — всю ее — весь комплект. Она была бы моей счастливой судьбой, и, что самое главное, призрак Челси больше не преследовал меня.
Но со всем хорошим приходит и плохое, и я до сих пор помню момент, когда она отстранилась — если бы я только знал, почему.
— Красотка, ты напряжена. Плохой день на работе?
Плечи Чарли напряглись. Обычно ей нравилось, когда я делал ей массаж. На самом деле, это всегда приводило к тому, что я брал ее сзади, дергал за волосы и шептал ругательства на ухо, как раз так, как ей нравилось.
— Да, что-то вроде этого, — пробормотала она.
Она повернулась ко мне лицом, ее глаза выглядели страдающими. Что-то сильно отягощало ее разум, но не в моем стиле давить на кого-то, если он не хочет говорить.
Я переместил руку к ее шее и с небольшим усилием притянул ее к себе. Сначала было сопротивление, пока ее язык не обвел мой, и она слегка застонала. Это был мой сигнал взять свое, но она отстранилась, задыхаясь, извиняясь, что ей нужно проветрить голову. Она встала с дивана и стала искать свою сумочку, остановившись лишь на мгновение, чтобы наклониться и поцеловать меня на прощание. Я сжал ее руку: — У нас все в порядке? — спросил я, не то чтобы мне было о чем беспокоиться, в конце концов, она была моей невестой. Чарли приняла мое кольцо и с гордостью надела его на палец. Скоро она станет миссис Бейкер.
— Джулиан, у нас все более чем хорошо. На самом деле, мы идеальны.
Мы были идеальны.
До того дня, когда он вернулся в жизнь Чарли.
В глубине души я знал, что с Чарли было больше, чем она себе позволяла. Да, хорошо, у всех нас есть прошлое. Я не любил лезть в чужие дела, и я не хотел, чтобы она лезла в мою жизнь. Ей не нужно было знать ни о Челси, ни о том, что единственная девушка, которую я когда-либо любил, девушка, которой я отдал все свои силы, сгорела дотла прямо на моих глазах. Особенно ей не нужно было знать, что кошмары преследовали меня каждую ночь и прекратились только в ту ночь, когда она впервые спала рядом со мной.
Я был чертовым идиотом, думая, что она любит меня настолько, что любой бывший, который снова ворвется в ее жизнь, будет незначительным, но, конечно, удача никогда не была на моей стороне.
Это должен был быть Лекс Эдвардс.
Я знал, кто он, блядь, такой. Я написал о нем статью, на подготовку которой у меня ушли месяцы и обширные исследования. Я изучил всю его жизнь. Я даже мог сказать вам его чертов размер обуви. Он был силой, с которой нужно было считаться. Его интеллект заставил его стать магнатом, и, как и все остальные миллиардеры, он вел самое печальное существование. Случайные шлюшки постоянно фотографировались с ним. Его член был у каждой блондинки на виду.
Но даже несмотря на все это, я не подозревал, что у Чарли и Лекса было прошлое, и его возвращение в ее жизнь фактически положит конец нашим отношениям.
Я пытался доверять ей, но когда почувствовал, что слабею, убежал. Как и в ночь благотворительного бала, я был слаб, и поэтому я сделал то, что всегда делал, когда мне было страшно — я посетил своего дилера. Один, в темноте, я делал линию, разговаривая с Челси. Я рассказывал ей о своих страхах, говорил, что скучаю по ней, что люблю ее. Я молился о чуде, что ее на самом деле нет, что я живу в гребаном кошмаре и могу проснуться в любой момент.
Эти молитвы не были услышаны, а кошмары только начинались.
Я не был глупым. Я знал, что Чарли предала меня. И в какой-то больной и извращенной манере я думал: пусть она сделает это, пусть он причинит ей боль, и тогда она увидит его таким, какой он есть на самом деле. Лекс Эдвардс — не тот человек, которого она оставила в школе, его нарциссическая черта в конце концов будет обнаружена, и он сломает ее так, что она не сможет его простить.
Когда она сказала, что едет в Хэмптон, я хотел причинить ей боль — эта часть меня преследует по сей день. Мой дилер только что получил свежую партию, и время было идеальным, потому что у меня не было другого способа сбежать. Я был на грани того, чтобы сделать что-то, темные вещи, которые я позволил своему воображению придумать, но было похоже, что кто-то присматривает за мной, удерживая меня от разрушения всего.
Я привел себя в порядок настолько, что поехал в Хэмптон, готовый бороться за то, что принадлежит мне, пока мне не позвонила мама и не заставила меня вернуться в Южную Каролину, потому что родители Челси покончили с собой. Измученные смертью своего единственного ребенка, они приехали на то же место, где погибла Челси, и съехали на своей машине в озеро, утонув мгновенно. Это случилось двенадцать лет спустя — в тридцатый день рождения Челси.
Это потрясло общество, и кошмары начались снова.
Я выходил из-под контроля.
Дни превратились в ночи, а ночи — в дни.
Я знал, что не должен был отпускать Чарли, когда она вернула мне кольцо, но я был под таким кайфом от кокса, что уже не понимал, что происходит.
Я скучаю по Челси. Боль чертовски невыносима.
Кошмары мучают меня, пламя видно, а легкие болят от того, что я выкрикиваю ее имя.
Жизнь превратилась в сплошное пятно. Я потерял работу в Нью-Йорке, и мой домовладелец выселил меня. Моя мать умоляла меня остаться с ней. Я официально опустился на самое дно, меня ждал фатализм.
Мне нужно было сбежать от своего наркодилера — пока он поставлял наркотики, я их принимал.
Переезд через всю страну был лучшим решением, которое я мог принять для себя, — понежиться на солнце, вернуться к серфингу и другим видам спорта на свежем воздухе, которые я любил. Калифорния была решением.
У Вселенной были другие идеи, или, возможно, это была судьба. Чарли? Живет в Лос-Анджелесе? Вы можете представить мой шок. Знаки были налицо — мы должны были быть вместе. Мне просто нужно было убедиться, что на этот раз я не облажаюсь.
И вот я здесь, сегодня, ровно через восемь месяцев после гала-вечера, когда я в последний раз прикасался к ней. Моя великолепная Чарли. Она сияла в своем черном платье без бретелек, и каждая часть меня сломалась, как только мы прикоснулись друг к другу. Ее улыбки было достаточно, чтобы стереть всю мою плохую историю, достаточно, чтобы заставить меня поверить, что нам суждено быть вместе.