— Мой дорогой мальчик... — она кладет свою руку на мою, — просить о помощи — это не слабость, это сила. Я приготовила для тебя комнату.
Она улыбается, и я больше ничего ей не говорю.
***
Поселиться у Хейзел — это именно та терапия, которая мне нужна. Я не позволяю ей баловать меня, и часто мы вместе работаем на кухне, готовя ужин. Однажды вечером она просит меня приготовить еще два блюда, и не успеваю я опомниться, как раздается звонок в дверь.
Голос разносится по коридору, и мое сердце учащенно забилось. Прежде чем я успеваю полностью осознать происходящее, Адриана просовывает голову на кухню и встречает меня теплой улыбкой.
Напряжение, которое накопилось, ослабевает, когда я вижу ее. Глупо делать поспешные выводы, полагая, что она возненавидит меня за мое грязное прошлое.
Ее лицо выглядит по-другому, легкий румянец, возможно, краснота на ее выдающихся щеках. Хотя темные круги все еще окружают ее глаза, ее лицо освещает теплый оттенок коричневого. На ней только футболка с надписью «В тренировках к зомби-апокалипсису», ее руки больше не покрыты свежими порезами. К сожалению, шрамы все еще остаются.
В кухню доносится громкий крик Пенни. Она наклоняется, целует Адриану в обе щеки и подходит ко мне, протягивает руку, а затем по-мужски спрашивает: — Как дела, приятель?
Мы разражаемся смехом над ее слабой попыткой изобразить мужчину. Пенни — вся женщина, несмотря на огромный член, сидящий у нее между бедер.
Вечер проходит за едой, которую мы приготовили, и которая, если мне не изменяет память, получилась фантастической. После ужина мы решаем поиграть в шарады. Адриана и Пенни объединяются против меня и Хейзел. Пенни — та, кто принес игру сегодня, и после нескольких ходов мы узнаем, что это шарады для взрослых. Удивительно, но Хейзел не обижается и наслаждается грубым юмором.
— Киска? А... задница? Боже мой, Пенни, что, черт возьми, ты делаешь? — в расстройстве спрашивает Адриана.
Пенни наклоняется, делая что-то нелепое, и даже я не могу понять, что именно.
— Эм... кенгуру? Я не знаю, — кричит Адриана.
Зуммер срабатывает.
— По-собачьи! — раздраженно восклицает Пенни.
— Что? Правда? Какого черта ты тогда прыгаешь, как кенгуру?
— Это не прыжки! Это делается сзади, — кричит Пенни.
Мы с Хейзел зашипели.
Пенни явно хреново играет в эту игру.
Это продолжается еще несколько раундов, прежде чем Хейзел объявляет конец. Пенни получает звонок от одного из своих друзей, который, как она признается, является другом с выгодой, и далее поясняет, что когда она говорит о выгоде, она имеет в виду, что у него отличный минет.
Слишком много информации для меня без алкоголя в организме.
Наедине с Адрианой мы тихонько убираемся. Секунды проходят и кажутся часами, пока мы оба не пытаемся нарушить тишину одновременно.
— Ты первый, — я ухмыляюсь, — Я собиралась спросить, как прошла твоя неделя, но поняла, что она, вероятно, отстойная, потому что ты живешь у Хейзел.
— Знаешь что? Мне здесь очень нравится. Это дает мне время подумать о моем следующем шаге, — непринужденно отвечаю я. Когда комната вернулась в нормальное состояние, мы сидим на полу, ковыряясь в остатках десерта, — Как прошла твоя неделя?
Она вздыхает, затем икает: — Прости. По какой-то причине мороженое делает это со мной.
— Я думаю, что это мило, — успокаиваю я ее.
— Мило — это зайчики и пушистые котята, а это неловко, — снова икает, и ее лицо становится ярко-красным.
Мы меняем тему, переводя разговор на Пенни и на то, как много у нее общего с Эриком.
— Только потому, что они оба геи, мы не должны считать, что они идеально подходят друг другу, — замечаю я.
— Эрика все равно забрали, — говорит она.
— О, я не знал, что он с кем-то встречается. Рад за него.
Она поворачивается и смотрит на меня со знающей ухмылкой: — Правда? Учитывая, что он твой племянник, я бы подумала, что ты знаешь все грязные секреты.
Что она только что сказала?
— Прости? Какое отношение к этому имеет Тристан?
На этот раз она кладет свою руку на мою руку: — О, Джулиан. Ты не можешь быть настолько слепым?
— Может быть, да. Или, может быть, я был слишком поглощен своими проблемами, чтобы видеть, что происходит вокруг меня. То есть... в какой-то момент я догадывался, но эта идея показалась мне нелепой. Он трахал... то есть спал с женщиной.
— Кто бы мог подумать, верно? И посмотри, как они сошлись благодаря тебе. Не успеешь оглянуться, как зазвенят свадебные колокольчики.
Джози убьет меня на хрен, думаю я. Конечно, она должна знать, что ее сын — гей?
— Тебя это беспокоит? — допытывается она.
— Нет, если это делает его счастливым. Я скучаю по нему. Ну, я скучаю по общению с ним. Иногда становится очень одиноко.
Она кивает, затем отходит: — Одиночество ощутимо. Попробуй быть все время в паре. Это как рука, постоянно бьющая тебя по лицу. Не пойми меня неправильно, я рада за них, просто это напоминает мне о том, чего у меня нет.
— Итак, я полагаю, ты имеешь в виду Чарли и Лекса.
Я отвожу взгляд в сторону. Почему я заговорила об этом?
— Да... прости. Я вижу это по твоему лицу. Тебе больно говорить о них.
— Нет, Адриана... Я просто не хочу больше думать о них. Кроме того, однажды ты снова окажешься в том месте. Посмотри на Хейзел.
Ее глаза метались по комнате, затем сфокусировались на моих: —Я не хочу. Я хочу помнить его до конца своих дней. Я боюсь, что кто-то другой сотрет мои воспоминания о нем.
Мягко улыбнувшись, я жду ее полного внимания: — Адриана, это невозможно. Никто не сможет стереть ни его, ни воспоминания.
Быстро сменив тему, ее лицо озаряется, и она быстро вскакивает на ноги: — У меня есть идея. Она безумная и спонтанная, но это как раз то, что нам обоим сейчас нужно, — взволнованно говорит она.
Это не может быть сексом. Правда, Джулиан? Какого хрена ты так о ней думаешь? Не будь поверхностным засранцем.
Я ухмыляюсь и говорю: — Я весь во внимании.
— Я позвоню тебе позже и расскажу все подробности.
— Подожди, ты говоришь мне, что мы собираемся сделать что-то безумное и спонтанное, а потом говоришь, что позвонишь мне позже с подробностями?
Она смеется, успокаивающе положив свою ладонь на мою руку: — Ладно, возможно, спонтанное — это не то слово. Я заеду за тобой завтра утром.
— И это все? Никаких подсказок?
Адриана качает головой, и, несмотря на то, что мое любопытство берет верх, приятно, наконец, видеть ее немного счастливой с какой-то целью.
— Я обещаю, Джулиан, ты ни о чем не пожалеешь, — она кладет обе руки мне на плечи, ее маленький рост достигает только моего подбородка: — Ты доверяешь мне?