Замок был так велик, что казалось – отходи не отходи от него, а он всё равно горой нависает над тобой!
– Да что же не так? Или разумнее взять с собой стражников? – всё недоумевала моя подруга. – Но мы ведь недалеко, это всё ещё территория...
Я не дала ей договорить, сама не знаю, почему раздражаясь. Однако тему завела желанную для моей собеседницы:
– Нужен лишь особый аромат.
– Прости, что? – растерялась она, не понимая, к чему это я.
– Амил... – подмигнула я ей. – Он ведь мелария, ты знала?
Каюсь, спросила я так, словно и правда Рия могла не заметить его заострённых ушей и даже не подумать, что он не человек.
– Да, – тем временем ответила она очень серьёзно, подкрепляя свои слова кивком, – знала.
– Наши девушки, становясь невестами, или желая ими стать, – невольно улыбнулась, – всегда использовали специальную воду. Её можно изготовить даже здесь, поверь. Она не пахнет ничем для зверей или людей, но вот меларии ощущают её, как... Мм, как... словно прошёл недавно фиалковый дождь. Не знаю, как описать это ощущение, – делилась я с ней, любуясь садом в стороне и слушая пение птиц, – но это лёгкость, и свежесть, и притягательный аромат, что держаться может лишь на наших девушках. Это относится к обрядовой магии, но к светлой, не связывающей ни чью волю и не содержащей в себе обмана. Как вы наряжаться можете в платья, в которых нравитесь мужчинам, например, так у нас это. Хотя я привела очень грубый и не совсем правильный пример.
– Но я не мелария, – нервно теребя края своего синего пышного платья с бантом на поясе, нахмурилась Рия.
– Но Амил – да. Мне кажется, аромат должен держаться на каждой девушке, даже на человеческой.
– А когда ты сможешь, – от смущения (хотя чего же здесь смущаться?) заалели у неё скулы, – изготовить мне эту воду?
– Когда пройдёт дождь, – улыбнулась я. – В идеале гроза, но подойдёт и обычная дождевая вода. Это основа. Об остальном можешь не волноваться, здесь наверняка найдутся нужные ингредиенты, а заговор мне известен.
Не нужно было дожидаться её ответа, чтобы понять – она согласна несмотря на сомнения и долю трусости.
Последнее Рия старательно заглушала разговорами обо всём на свете, чем помогала и мне отвлечься и насладиться прогулкой.
Я смотрела на Иисиду словно иным взглядом. Несмотря на недавние события, отчего-то город казался мне теперь невероятно тёплым и уютным. Всё здесь было таким компактным и мягким, даже углы домов оказались закруглёнными! А ведь город этот большой и величественный... И люди по его тёплым дорогам ходят гордые этим и спокойные в этой уверенности.
Пекарня же представилась мне маленькой печкой, обогревающей улицу, ведущую вверх, от чего над дорогой в конце не видно было ничего, кроме синего неба, расчерченного прозрачными белыми облаками. И каждый дом, каждое здание, боками подпирающие друг друга, жались и грелись об пекарню – низкорослое песочного цвета здание с покатой крышей. Оно всё было словно вылеплено из глины и припорошено речным песком.
Мне понравилось. Чувствовалось во всём этом, как и в неровных, причудливой форме в виде клякс окнах, нечто родное.
А аромат! Аромат свежей выпечки, карамельных яблок, корицы и кардамона невидимым плотным облаком распространялся по округе, заставляя каждого прохожего замедлить шаг, чтобы лишний раз задуматься, а не переступить ли заветный порог...
Мы переступили его с чёрного хода. Рия сказала, это чтобы зайти, не как посетители, а как гости. Прямо на кухню.
И видимо взгляд мой сделался слишком жадным, потому что пекарь – высокий чёрнобровый мужчина в фартуке и красными руками, насторожился.
Он стоял один у стола посреди просторного помещения с печкой, у стен которого находились шкафчики и стеллажи заставленные баночками, корзинками и всяческими вещами и продуктами.
Словно всё здесь – это иллюстрация детских сказок! Я в восторге рассматривала и дощатый светлый пол, и белые кружевные занавески на окне-кляксе, и румяные хлеба, выложенные вряд на столе-стойке у закрытого окна, через которое их подадут покупателям.
Это место совсем не было похоже на то, где я работала и жила!
– Дядюшка Мич, а где Миранда? Я привела вам гостью, это жена нашего властелина.
Голос Рии словно доносился до меня откуда-то издали, пока пальцы мои невесомо касались круглобоких тёмных баночек на полке. Я читала названия сиропов, эссенций и карамелей.
Боги, как же хотелось и мне заниматься всем этим и готовить здесь!
– У неё выходной, сегодня здесь я один.
Голос дядюшки Мича оказался мягким и... старческим.
Он был уже в возрасте, но из-за крепкого телосложения и чёрных густых волос и усов, что смешно топорщились над его губой, я не сразу это заметила.
Рия вздохнула.
– Жаль, понятно... Но ведь и ты разрешишь Хель всё здесь посмотреть и попробовать?
– А то как же?! – засуетился он. – А как же! Как не позволить госпоже? Берите, что хотите, угощайтесь, смотрите!
Он зачем-то принялся раскрывать дверцу за дверцей, будто я сюда явилась с ревизией. Но как успокоить его, я не знала. Да и быть может он наоборот был польщён вниманием к себе?
Однако ситуацией я воспользовалась и вскоре мы с Рией вышли нагруженные холстяными сумками, набитыми булочками, специями и мукой.
Рия недоумевала, зачем мне всё это. Но когда мы взяли и пару эссенций для “волшебной воды”, расспрашивать меня об остальном передумала.
И всё бы ничего, я добралась бы до замка, там уж точно нашлось бы место для моих попыток испечь хлеб (ходить бы в эту пекарню, да сомневаюсь, что получиться делать это незаметно и дальше), но дорогу нам вдруг преградил чёрный гигантский пёс...
– Ой, – пискнула Рия и... смело выступила вперёд, пытаясь спрятать меня за собой.
Мерзавец наклонился будто бы для прыжка и глухо зарычал.
– Обычно он так себя не ведёт.
– Это всё я, он меня невзлюбил... Может, зайдём куда-нибудь? – предложила я ей, озираясь в поисках ближайшей двери. Не важно, куда ведущей!
И только Рия собралась указать, где можно спрятаться, пёс совершил стремительный, опасный прыжок.
Глава 24
Я поняла, что стою, глупая, закрыв ладонями лицо. От ударов собственного сердца на какое-то время все прочие звуки истаяли. Но когда поняла, что не чувствую удара и падения, что меня не придавливают к земле мощные лапы пса, осмелилась взглянуть сквозь пальцы. И, обернувшись, я увидела, как Мерзавец скалится в лицо опрокинутого им молодого мужчины, а вокруг начинают толпиться люди, пусть и опасливо держась на расстоянии.
Всё же любопытство зачастую бывает вредоносным... О чём только они думали? И пусть то не меларии, а люди, я замахала на них руками, испугавшись и одновременно разозлившись:
– Уходите, прячьтесь, живо!
Как ни странно, большинство меня послушались и скрылись за ближайшими дверями и в узких улочках за углами зданий.
Рия тем временем сделала несколько робких шажков к псу.
– Молодец, хороший мальчик... – пробормотала она, чем вызвала моё недоумение.
Но когда я осмелилась подойти и выглянуть из-за её плеча, то увидела в песке, рядом с мужчиной, выбитый из его руки нож.
– Ты... – во рту у меня пересохло. – Ты хотел меня убить?
Мерзавец, видя меня краем глаза, несмотря на рычание в лицо незнакомца и грозный свой вид, принялся вилять хвостом.
Надо же, а я то думала, он совсем меня невзлюбил! От того и завывал за стенами замка и ходил беспокойным. Но, возможно, дело было в другом...
– Так ты... хотел убить меня? – не знаю, почему это не укладывалось у меня в голове, учитывая, что нахожусь в самом сердце Иисиды, в плену врага.
Однако мужчина мелко мотает головой, прикрыв словно в болезненном жесте свои серые глаза.