– Но имена иудейских апостолов я знаю, и ты не спросил, откуд…
– Довольно. Я должен завершить обследования и представить отчёт великолепному Лакону не позже шести часов по полудни, встань, проверим тебя на переносимость нагрузок.
За следующие два часа Гай прошёл через ряд физических упражнений, во время которых к его телу крепились разные химеры. Авгура интересовала работа дыхательной и кровеносной системы, болевой порог, скорость выработки молочной кислоты, качество мышц, процент жира, время, которое он мог провести под водой и подвешенным вниз головой, состояние внутренних органов. К моменту, когда Аврелий из Скопелоса наконец-то отпустил Гая, тому сильно надоело прыгать дрессированной обезьянкой, но хуже всего оказалось напутствие:
– До вечера ничего не ешь, пей воду.
– Да сколько можно-то?!
– И вот это возьми.
Довесок подошёл к мальчику с блюдцем в руках, на блюдце поблёскивает металлом нечто, похожее на пилюлю.
– Чего это?
– Слабительное, быстрое и беспощадное. До темноты тебе нужно избавиться от остатков вчерашнего пиршества, очистить организм.
– Уэ-э-э… – скорчил рожицу Гай, но странную пилюлю взял.
– Ах, да, не прикасайся ни к кому до завтрашнего дня.
– Это почему это?
– Некоторые препараты, которые я ввёл тебе в кровь перед тем, как положить вон в тот прибор… кхм-кхм… как бы объяснить…
– А! Ты имеешь в виду контраст? Хорошо, понял.
Поняв, что смог удивить биопровидца, Гай с довольной ухмылкой убрался из лаборатории.
Следующий час его жизни наполнили великие страдания, после которых он почувствовал себя в шаге от смерти; пришлось хлестать воду как верблюд, чтобы не потерять сознание от обезвоживания. Выбравшись из кубикулы, когда всё закончилось, он обнаружил в большой общей зале западного крыла Гнея Юниора с амфорой в руке. На памяти Гая старший брат никогда не выглядел таким бледным. Ничего не сказав, он улёгся на соседнюю клинию и приложился к своей амфоре.
Чуть в стороне Аегл, одна из служанок Игниев-Сикулусов, играет с Игнией Септимой, Квинта и Секста что-то строят в детском циркуме из кубиков, – вроде бы совсем невинная забава, но со стороны кажется, что близняшки что-то замышляют, слишком уж подозрительно шепчутся.
Вошёл Тит, такой же бледный и измотанный, как братья.
– Он и вас засовывал в тот кольцевой саркофаг? – спросил Тит.
– В камере, обитой свинцовыми пластинами? – уточнил Гней. – Да.
– Эта штука напоминает магнитно-резонансный томограф.
Старшие братья внимательно посмотрели на Гая. Они всегда на него так смотрели, когда он произносил «выдуманные слова» из «прошлой жизни». Раньше ещё били его за это, но со временем устали.
– У нас в том мире были МРТ когда-то, довольно примитивная текнология. А вот для этого мира – передовая. Этот саркофаг единственный был полностью меканический, потому что использует в работе радиацию. Наверное, биоконструкторы до сих пор не могут придумать химеру, которая не дохла бы от излучения.
– Когда ты уже прекратишь говорить? – с тихой угрозой спросил Гней Юниор.
Гай пожал плечами и умолк, братья продолжили сидеть в молчании. Они никогда не были особо близки и дружны: одно дело стоять заедино, поскольку священные узы крови объединяют вас в борьбе со всеми, кто вне фамилии, и совсем другое дело – быть настоящими друзьями. Это в сыновьях Агриколы так и не взошло: старшие лишь терпели один другого, а Гай всегда оставался позади и нисколько этому не огорчался.
Вошёл один из младших авгуров, Аегл испуганно посмотрела на него, но тот сразу же направился к братьям.
– Вам приказано явиться в южное крыло, повелитель Аврелий вот-вот представит доклад великолепному Лакону. Перед этим советую дополнительный раз опорожнить мочевые пузыри.
– О, значит, нас ждёт что-то очень страшное, либо что-то очень смешное!
– Тебя ждёт что-то болезненное, если не перестанешь болтать попусту, – пригрозил Гней Юниор.
После посещения латрины, братья отправились вслед за авгуром. Южное крыло домуса встретило их пристальным вниманием пары секуритариев. Охранники генуса встречались в каждом коридоре, патрулировали анфилады залов, следили за окрестностями через окна, молча переговаривались боевым языком жестов, и провожали гостей, передавая их от одного поста к другому. Несколько раз по пути встретились члены свиты Лакона, – не слуги, а военные, возможно, его советники и адъюторы, высокородные миноры и даже нобили. Гай узнал одного, тот явно был Игнием, но из какой-то младшей ветви генуса: красноволосый и с особым пигментом кожи, похожим на сажу; холёное лицо так и светилось высокомерием.
В качестве таблинума Каст Игний Лакон выбрал библиотеку южного крыла, где было поставлено курульное кресло с головами саламандр в подлокотниках и сигнумы, обозначающие присутственный статус. Закованные в титаниумовую броню экзальты стоят уже на подходах, но внутри библиотеки присутствует только тот, которого зовут Иоаннисом. Агрикола и Помпилия замерли перед нобилем с почтительными выражениями на лицах, вошедшие братья присоединились к родителям.
– Пусть Аврелий поторопится, – приказал Лакон авгуру.
– Я уже здесь, о великолепный! – хрипло донеслось снаружи.
Через несколько секунд в библиотеку вошёл Довесок, гордо неся длинный красный посох, увенчанный священной цепью ДНК, а следом, переваливаясь, появился и сам биопровидец.
– Тысяча извинений! Я не желал задерживать тебя, просто увлёкся…
– Будь краток.
– Непременно, непременно! Хорошо, что родители здесь, не придётся повторять дважды… Кхем-м-м! Итак, я провёл все исследования и пришёл к заключению о том, что образец номер один и образец номер два являются совершенными с точки зрения священной евгенической программы. У них нет ни единой патологии, ни одного нежелательного признака и в будущем они оформятся в идеальных представителей генуса Игниев, несомненно.
Мама посмотрела на своих детищ с гордостью и любовью. Лакон и Агрикола выслушали Аврелия с совершенно одинаковыми каменными лицами и одновременно перевели внимание на Гая.
– А этот?
– О… третий… кхак-хм, третий образец довольно-таки… необычен. Наличествует целый ряд врождённых патологий: гетерохромия, обширное нарушение пигментации, нестандартное расположение органов…
– Насколько нестандартное? – перебил Лакон.
– Уникальное, я сказал бы, м-м-кхам. Его сердце не смещено влево или вправо относительно вертикальной оси, как у всех нормальных людей, о великолепный. Вместо этого оно расположено ровно в центре грудной клетки, а оба лёгких имеют одинаковый объём и симметрию. Никогда не сталкивался ни с чем подобным.
– Как это влияет на него?
– Эм… не могу ответить. Судя по всему, никак. Другие патологии влияют: вот, например, повышенный отклик мышечных волокон на сигналы нервной системы, и задержка в росте очевидны, однако, сердце… кхем! Даже мне не удалось выяснить причину столь странного обстоятельства. Точно могу сказать лишь одно: образец за номером три никогда не догонит своих братьев.
– Это значит, что его можно забраковать?
– Кхм, не всё так однозначно, о великолепный. Дело в том, что я выяснил некоторую странность: недостатки этого образца удивительным образом возмещены достоинствами. При прочих равных он развивается не хуже, чем нормальный нобиль его возраста; я подтвердил довольно высокий интеллект, отличное состояние мышц, отлаженную работу внутренних органов, а также, кхек, необычайную гибкость суставов и совершенно необычный состав костной ткани.
Увенчанный кольцом палец нетерпеливо постучал по голове саламандры.
– Мальчик продолжает активно усваивать кальций и прочие минералы, его кости аномально прочны даже по меркам нобилитета, в них превосходный уровень коллагена, живой гранит; внутреннее ухо как у воздушного гимнаста в десятом поколении, исключительно быстрый обмен веществ…