– Когда мы с вами встретились впервые, вы как раз занимались одним из подобных дел? – спросил я.
Асукай кивнула.
– Я была шокирована тем, что жертвой оказался настолько близкий нам человек – наша одноклассница. Мы и представить не могли, что в итоге столкнемся с серийным убийцей. И все же, – Асукай усмехнулась, – столкнулись.
Казалось, она винила себя во всем произошедшем.
– Мы заметили некую закономерность в поведении убийцы. Он убивал раз в неделю, в определенный день и в строго определенном месте – если нанести все места совершения убийств на карту, то ясно вырисовывался его замысел.
Даже Такаюки и Фумио, переполненные гневом и печалью из-за смерти своей родственницы, подались вперед, чтобы лучше слышать. Страшный рассказ Асукай затягивал.
– Брат Амасаки как раз работал в полицейском управлении – мы передали через него всю информацию. Новое убийство должно было произойти в ближайшую пятницу в указанном нами месте. Версия была настолько дерзкой, что ее могли запросто отмести, однако полиция нам поверила, и в предполагаемом месте была устроена засада. В пятницу убийства не произошло.
– Но… – тихо сказал Кугасима. – Получается, что вам, Асукай-сан, удалось предотвратить очередное… – Он остановился, не договорив.
– Да, мы предотвратили одно убийство, но это привело к новой жертве. – Асукай с трудом пыталась закончить рассказ. Она выглядела абсолютно измученной, ее руки дрожали. – Информация просочилась за пределы полицейского управления. Тогоси Эцуки – так звали преступника – узнал о нас с Амасаки.
И Асукай продолжила свой рассказ об одном холодном и дождливом понедельнике.
Воспоминания
Холодный дождь не прекращался с самого утра. Из-за высокой влажности дышалось тажеловато, но было достаточно холодно, чтобы на улице дыхание превращалось в пар. Не выдержав холода, я надела плотные колготки. Сдвинув теплый шарф с лица на подбородок, выдохнула, наблюдая за вышедшим изо рта белым облачком пара. Это немного отвлекло от скуки, одолевавшей меня в ожидании поезда.
Я, как обычно, ждала у третьей двери восьмого вагона. Приходившая с опозданием Амасаки обычно бодро махала мне рукой, желая доброго утра. Подойдя ближе, она обнимала меня сзади и начинала рассказывать о какой-нибудь милой ерунде. Если у меня было плохое настроение, то Амасаки обычно становилась рядом, и мне приходилось с ней разговаривать. Она всегда хвалила мой наряд, хоть и знала, как я ненавижу холод и нашу теплую форму[39]. Смеялась, приговаривая, что можно наконец порадоваться какой-то перемене в жизни. Я завидовала ей: Амасаки всегда умела находить поводы для радости – и холодной зимой, и жарким летом.
Но в то утро, когда я, изо всех сил пытаясь согреться при помощи свитеров и кардиганов, наконец сдалась и сменила летнюю форму на зимнюю, ее не было рядом. Нет, я не ждала похвалы. На душе было неспокойно, словно в сердце у меня появилась маленькая дырочка.
Поезд пришел по расписанию, но Амасаки не было. Я, как и всегда, заняла наше обычное место в конце вагона, но на ее место сел мужчина в костюме. Вчера, в воскресенье, она планировала встретиться с тем писателем-фантастом, кто заказал ей иллюстрации, и показать ему получившиеся у нее черновые варианты.
– Мне так хочется посмотреть! Я горжусь тобой…
Когда я просила ее показать мне хоть какие-нибудь наброски, она принималась энергично мотать головой, прижимая к груди портфель, в котором лежала папка формата А3 с ее эскизами.
– Ну почему? С ними ничего не случится! Ты носишь каждый в отдельном прозрачном файле для документов, – настаивала я. Мне казалось, что это простое кокетство. – Когда книгу издадут, твои рисунки увидит очень много людей!
– Но показать тебе черновик – это совсем другое! Ты ведь тоже не делаешь выводы, пока не разложишь все по полочкам, – объяснила она, обиженно надув щеки.
Я уже прочла небольшой отрывок фантастического романа, иллюстрации для которого доверили Амасаки. Он был о приключениях мальчика и девочки, выполнявших разные задания и проходивших через испытания, чтобы собрать восемь драгоценных камней, разбросанных по всему волшебному миру. Чем настойчивее я просила ее показать мне получившиеся иллюстрации, тем более упрямилась Мидори.
Насколько известен этот писатель? Каким будет тираж? Амасаки хотела поскорее увидеть книгу на полках книжных магазинов, но будет ли она разочарована, если вместо целой стопки там окажется только одна? Я никогда не говорила ей об этих мыслях, крутившихся в моей голове. Это было неважно. Важны были только мы двое: она, нарисовавшая иллюстрации, и я, смотрящая на них. Между нами не должен был вставать даже автор романа…
39
В японских школах, университетах, фирмах и учреждениях, где распространена униформа, есть сезон «коромогаэ» – смены летней формы одежды на зимнюю.