Кацураги несколько раз моргнул, а затем засмеялся. Его смех показался мне несколько преувеличенным.
– Ты слишком много шутишь, – произнес он.
– Ты переживаешь из-за слов Асукай-сан? Это на тебя не похоже. Пусть я и согласился с ее точкой зрения, но у меня тоже есть сомнения по поводу ее методов.
– Сомнения? Какие?
– Она права: сейчас мы должны сотрудничать, чтобы выжить. Но насчет несчастного случая… она не нашла железных доводов. Даже если считать смерть Цубасы случайностью, до сих пор неясно, что та делала в комнате с подвесным потолком с закрытой дверью. Асукай-сан не смогла этого объяснить. Хотя в твоей теории об убийстве едва ли меньше противоречий.
– Доказательство дьявола…[41] получается.
– Она сказала, что это несчастный случай, но… Зачем? – Я щелкнул пальцами.
– Она сказала так, чтобы заставить нас работать вместе, – ответил Кацураги, дернув носом. – Спасибо, Тадокоро-кун, что помог с этим разобраться.
– Да не за что благодарить…
Кацураги опустил глаза, его лицо помрачнело.
– Полагаю, она права. Сейчас мы не можем наверняка сказать, убийство это или несчастный случай. Но в нашем положении стоит всячески избегать любой конфронтации. Расследование не продвинется далеко, если мы не будем работать вместе.
– Однако если она продолжит настаивать на своем, мы можем лишиться возможности провести расследование. Прекрасно понимаю, почему ты недоволен, Кацураги.
Мой друг в ответ преувеличенно пожал плечами. Наши лица были наполовину скрыты полотенцами, словно масками, поэтому мимику собеседника было невозможно угадать.
– Она, – продолжил Кацураги, – захотела выйти из тупика, не предложив никакого решения. Разве детектив не должен объяснять ход своих рассуждений? В чем же тогда ее raison d’êktre – смысл существования?
Не думал, что его так занимают философские вопросы. Палящая жара и наполнивший воздух пепел попросту не давали нам покоя.
– Она, кажется, бросила работу детектива… – неожиданно сорвалось с моих губ. Я должен был подбодрить его и согласиться с его точкой зрения, но мои слова только опровергали его аргументы. – Что для тебя работа детектива, Кацураги? – постарался я отвлечь его разговором.
– Это очевидно, – не колеблясь, ответил он. – Это мой путь.
Я нервно сглотнул.
– Детектив – это не профессия. На самом деле наша с тобой профессия, наш род занятий – это учащиеся старшей школы. Страховой следователь или премьер-министр тоже могут заниматься детективными расследованиями. Это не профессия, а образ жизни – его нельзя бросить или изменить. От этого невозможно сбежать!
– Но ведь профессию тоже не так просто сменить, – робко ответил я.
Кацураги промолчал. Возможно, он просто не одобрял решение Асукай.
– Может, она просто больше не могла вести такой образ жизни… – с трудом выговорил я. Ее рассказ о событиях прошлого никого не оставил бы равнодушным. Даже если это была простая уловка с ее стороны… – Кацураги, послушай, ты слишком категоричен. Ты сильный и стойкий; наверное, Асукай-сан тоже когда-то была такой. Ты выбрал свой путь и можешь следовать ему до конца, но навязывать другим свои ценности неправильно!
– Ты сегодня очень красноречив…
– Мне больше не с кем здесь говорить.
– Ничего не могу поделать, это часть моей природы – чувствовать ложь.
– Ну… – В моем голосе прозвучало явное раздражение. Мой друг был настолько категоричен, что это действовало мне на нервы. – Я неправильно выразился. Люди не могут моментально изменить свой образ жизни, ты прав. Но иногда бывает так, что жить по-старому становится слишком трудно. Тогда, чтобы сохранить себя, нужно…
Слово «сбежать» будто застряло в моем горле. Я не хотел обвинять Асукай. Сбежать? Почему именно это жестокое слово? Я посмотрел на Кацураги. Из-за жары и подступающей опасности я стал слишком вспыльчивым, но если Кацураги…
Подул сильный ветер, в нос ударил запах горящих деревьев. Мне стало тяжело дышать. Откашлявшись, я повысил голос:
– Тогда… – Мой голос был сиплым от кашля. – Если я умру, ты продолжишь быть детективом?
Глаза Кацураги округлились от удивления. Он выше натянул полотенце на нос, отвернулся от меня и пробормотал:
– Просить обещать такое слишком жестоко.
Похоже, он думал о том же, о чем и я. Мое неподвижное, покрытое потом тело окутало тяжелое молчание. Я поднял лопату и пытался продолжить работу, но навалившаяся тишина слишком тяготила меня.
– Прости. Не знаю, что на меня нашло.
41
Один из видов аргументов в споре, указание на невозможность доказать, что что-либо не существует, не имеет места (в данном случае – убийство).