– Похожа на те, что мы видели в кабинете Юдзана на первом этаже, – заметил я.
Кацураги кивнул.
– Преступник выкрал ее из кабинета на первом этаже и перенес в книжный шкаф, скрытый за подвесным потолком.
Мы действительно видели похожую рамку, когда осматривали кабинет в первый день. Если рисунок поместили внутрь уже после этого, то могли ли мы исключить из списка подозреваемых Юдзана, прикованного к постели? Винты на рамке были необычными – их невозможно открутить обычной отверткой и трудно подцепить пинцетом. Явно потребовалась бы недюжинная ловкость!
– С винтами сложно справиться.
– К тому же на стекле легко остаются отпечатки. Убийца не использовал перчатки?
– А… Кстати, Кацураги, вот…
Я протянул другу кусочек пластика, который все еще зажимал в ладони. Мой друг сразу переменился в лице.
– Это?..
– Он выпал, когда ты достал рисунок. Вероятно, попал между стекол…
– Твоя рука… – сказал Кацураги, приблизив лицо к моей ладони так близко, словно собирался ее поцеловать. – Великолепно.
– А?
– Ты же помыл их? На них не было следов копоти? – Его слова меня успокоили. – Вспомни, ты намочил полотенце и отжал его. После этого ты помыл руки?
Я кивнул, и глаза Кацураги загорелись.
– Тадокоро-кун, покажи мне фотографию книжного шкафа еще раз!
– А? Да, но…
Кацураги выхватил у меня смартфон и увеличил фотографию. Вернув мне кусочек пластика, он попросил сохранить его и быстро вышел из комнаты. Я ошарашенно замер, затем взглянул на Асукай – ее реакция не сильно отличалась от моей.
Кацураги вернулся спустя пять минут, неся в руках пару тонких виниловых перчаток. Надев перчатки, он взял раму с рисунком и попытался левой рукой положить рисунок между стекол, правой затягивая винты по краям.
– Нет. Рука соскальзывает, винт не повернуть, – наконец сказал Кацураги и недовольно цокнул языком.
– Винты слишком малы, чтобы их можно было повернуть в перчатках?
– Верно. Возможно, все дело в размере перчаток – они мне великоваты. Попробуй ты, Тадокоро-кун. Твои ладони больше моих.
Я удивился его наблюдательности, но нехотя надел перчатки. В них мне не удалось ухватиться за винт и повернуть его.
– Не получается? Так я и думал…
– Эй, что за эксперименты?
– Симуляция действий убийцы, поместившего рисунок в рамку.
– Но как ты понял, что он был в перчатках?
– Кусочек пластика, что ты показал… Это улика. Преступник просунул палец между стеклянными панелями, чтобы расправить рисунок. В таком положении он закрепил винты и закрыл рамку, а когда убрал руку, кусочек перчатки зацепился и застрял внутри.
– И кусочек остался в рамке…
– Все верно. У винила, из которого изготавливают перчатки, обычно две стороны: внешняя – нескользящая сторона и внутренняя – гладкая. На гладкой внутренней стороне осталась сажа, а значит, перчатки надевали, когда руки преступника уже были испачканы копотью.
– Теперь понятно. Интересно, удастся ли нам найти его перчатки? В таком случае у нас появилась бы важная улика…
– Маловероятно, – резко ответила Асукай. – На внутренней стороне перчаток могли остаться отпечатки пальцев. Скорее всего, преступник избавился от них.
– Хм… действительно… – ответил я разочарованно.
– Убийца был в перчатках, – продолжил Кацураги. – Но ему пришлось снять их, когда он закручивал винты на рамке. Винты слишком маленькие; если на них и остались отпечатки, то совсем фрагментарные. К тому же они сделаны из металла, и любые следы с них легко стереть. Преступник, не задумываясь, касался винтов голыми руками.
– К чему ты клонишь?
– Посмотри, Тадокоро-кун. На винте есть бороздки и неровности. С него можно стереть отпечатки пальцев, но сложно до конца стереть грязь. Если коснуться винта руками, покрытыми сажей, то она непременно останется на нем.
– Погоди… – Я совсем запутался в том, что говорил Кацураги.
– Все-таки что-то здесь не сходится. Не знаю, что делать с одной важной деталью, подходит ли она… Может быть, я просто отказываюсь верить…
– Кацураги!
Я схватил друга за плечо. Он медленно повернулся ко мне, словно только что пробудился от сна. Асукай продолжала холодно смотреть на нас обоих.