– Но… кто же тогда вор, использовавший этот проход?.. – спросил Кугасима.
Кацураги откашлялся.
– Преступник знал о местоположении скрытого хода. Кроме того, он знал о кладовой и хранившейся там тележке. Оставленные им в пыли следы вели по прямой от входа. Вор отлично знал дом изнутри. И… – Кацураги перевел дыхание и продолжил: – Нам важен мотив. Зачем преступнику красть сейф?
– Но это же очевидно, Кацураги. Он хотел заполучить хранившийся там неизданный роман Юдзана Такарады!
– Многие хотели получить рукопись, но мало кто знал, что она хранится именно в сейфе. Нам несказанно повезло – ведь мы знаем имя человека, больше других желавшего выкрасть рукопись. Это человек, который нанял Коидэ.
– Ты серьезно? – Коидэ вскочила на ноги.
– Возможно, ты и сама догадывалась, Коидэ-сан. Это был настоящий господин Такаюки Такарада. Он и украл сейф.
Самозванец Такаюки выглядел удивленным. Все договорились называть настоящего Такаюки «настоящим», чтобы избежать путаницы.
– Но, Кацураги, настоящий господин Такаюки поручил Коидэ совершить кражу, разве нет? Зачем делать это самому?
– Все из-за лесного пожара, – ответил мой друг. – Сперва он поручил ей выкрасть рукопись, решив, что этого будет достаточно. Однако вчера не получил от нее вестей, но зато услышал о лесном пожаре. О нем рассказали в новостях, а связаться с Коидэ ему не удавалось: сейчас сюда не проходит мобильная связь. Господин Такаюки оказался слишком нетерпелив.
Асукай продолжала молча смотреть на Кацураги, словно изучая его.
– Господин Такаюки был вынужден самостоятельно явиться за рукописью. Если предположить, что он появился в доме около семи часов утра, то, стало быть, принял это решение как раз после первого выпуска новостей. Наверное, сначала он пытался подобрать код, чтобы не выносить из дома пятидесятикилограммовый сейф…
– Подождите. Но ведь содержимое сейфа в любом случае не сгорит, даже если весь дом погибнет в пожаре. Это несгораемый сейф! К тому же настоящий Такаюки Такарада должен знать, что по завещанию отца он не получит авторские права на произведение… Кража ничего не изменит! Как же все сложно…
– Тадокоро-кун, ты попал в точку, – усмехнулся Кацураги. – Сейф способен пережить пожар, но человек – нет. Вот почему настоящий Такаюки решил приехать.
Человек не способен пережить пожар? Это же очевидно! Я тоже мог сгореть заживо. Это злило меня все больше.
– Ближе к делу, Кацураги! – решительно сказал я.
– Если б рукопись уцелела, а господин Юдзан – нет, то книгу в конце концов издали бы. Сенсационный роман писателя, погибшего шокирующей смертью! Ее наверняка встретят с восторгом.
– Это стало бы для него кошмаром, – пробормотала Асукай, но ее слова эхом отдавались в моей голове. Я уронил голову на грудь.
– Все было наоборот… Ты это имел в виду, Кацураги? Рукопись была не нужна настоящему Такаюки Такараде. Он просто не мог позволить другим опубликовать ее!
– Верно. – Кацураги одобряюще улыбнулся, словно учитель, похваливший старательного ученика. Я был счастлив.
– Мы можем только предположить, но я думаю, что последний роман Юдзана относился к жанру исповедальной литературы. Из-за этого настоящий господин Такаюки не мог допустить, чтобы некоторые обстоятельства частной жизни его семьи предали огласке.
Асукай уверенно кивнула в ответ на его слова. Она выглядела довольной.
Я кое-что вспомнил.
– Коидэ-сан тоже предъявила Такаюки обвинения в незаконных пожертвованиях. Тогда он отнесся к этому довольно спокойно, и мы решили, что обвинения, вероятнее всего, не соответствуют действительности… но это была реакция самозванца. Настоящий Такаюки по-прежнему может быть замешан в мошенничестве.
– Сам Юдзан Такарада говорил о своей последней работе как о попытке совместить повествование от первого лица – от лица злодея – с историей о детективе Котаро Кадзо, который расследует его преступления. Плутовской роман и детектив в одном флаконе. Но что, если прототипом злодея послужил сын самого автора?
– Старик способен на подобное, – сказала Коидэ, раздраженно цокнув языком. – В его дневнике была запись о женщине, послужившей моделью для одного из его персонажей. Он – отвратительный человек.
– Да, это так, – неохотно согласился Кацураги. Он был вынужден прийти к такому выводу, несмотря на то что для него Такарада был любимым писателем, объектом восхищения. Ему было больно даже просто слышать обвинения в адрес Юдзана.
Закончив свой рассказ о мотивах кражи, Кацураги снова замолчал. Фумио спустился вниз около пяти минут назад, но мне казалось, что прошло не меньше часа. В ожидании время тянулось слишком медленно.