Дождь.
Совсем как холодный дождь, что шел в день смерти Мидори.
Дождь, давший понять, что моя жизнь никогда не будет прежней.
Дождь, не прекращавшийся с того самого дня.
– Эй, ты! Что ты натворила?!
Коидэ набросилась на меня и повалила на землю. Затем уселась сверху и удерживала меня так, что я не могла пошевелиться. Мое тело, покрытое потом и грязью, нестерпимо болело.
– Ты! Ты… Почему ты не держала как следует?! Мы почти справились! Мы могли бы спасти всех! – Коидэ кричала, схватив меня за грудки. Как она меня раздражала! Слишком эмоциональная…
– Можешь больше не прикидываться, ладно? – вмешался сидевший на земле Кацураги. Его голос оставался холодным и не выражал никаких эмоций. Ненавижу его! Он ничем не лучше Коидэ, разве что лучше скрывает свои эмоции.
– Если Кугасима убийца, – продолжил Кацураги, – преступник, лишивший жизни семерых людей, то он заслуживает того, чтобы мы оставили его погибать в пожаре.
Меня переполнял гнев. Я знаю, ты не простила бы меня. Но прежняя я поступила бы точно так же.
– Она всего лишь сделала то, что обещала, – резко выпалил Кацураги.
Сдавшись, я расслабила все тело и посмотрела на усыпанное звездами ночное небо, на фоне которого танцевали искры. Прощай, Мидори Амасаки. Прощайте, десять лет моей жизни.
– Бред… тогда…
– Да.
Голос Кацураги был до омерзения спокойным.
– На самом деле Коготь – это Тосиюки Кугасима. И… – Его голос дрожал, когда он говорил эти слова. – Асукай-сан давно знала об этом.
За нашими спинами раздался грохот. «Дом закатного солнца» сгорел дотла.
Часть III. Прирожденный сыщик
«Третья кожа» – это врожденная черта любого человека: мужчины или женщины, хорошего или плохого. Она так же естественна для ребенка, как любовь к песчаным замкам или страх темноты.
Интерлюдия
Известно ли вам, какая часть человеческого тела является самой грязной, а потому и самой красивой? Грязь – это прекрасно. Красота – это грязь. Легко запутаться, верно? Чтобы стать прекраснее, нужно хорошенько испачкаться.
Ответ на мой вопрос: руки. Это слишком простая загадка. Но в детстве я часто задавался этим вопросом. Я мыл руки несколько раз в день, а тело намного реже – только когда принимал душ или ванну. Даже лицо я умывал не так часто, как мыл руки. После посещения туалета. Перед едой. Когда мы простужены, то полощем горло и моем руки еще чаще обычного – это все знают. Зимой у меня часто трескалась кожа на руках от слишком частых контактов с водой.
Это была истина, которую я открыл самостоятельно. Руки моют чаще всего, потому что их больше других частей тела пачкают и повреждают.
Именно поэтому красивые руки – это чудо.
Красивые руки всегда завораживали меня. Я наблюдал за руками незнакомых людей на улице, рассматривал пальцы детей и взрослых. Руки последних, особенно стариков, морщинисты и некрасивы. Руки детей мягкие и нежные, но слишком маленькие, чтобы удовлетворить мои потребности. В материнских руках, кожа которых обветрилась и потрескалась от тяжелой каждодневной работы по дому, не остается ни капли былого очарования.
Руки молодой женщины. Только они могли удовлетворить меня. Руки молодой незамужней учительницы, преподававшей в моей младшей школе. Бледные и изящные; идеальные суставы; ногти на пальцах аккуратно пострижены, гладкие и ухоженные. Произведение искусства! Соврав, что хочу помочь учительнице, я потянулся к стопке распечаток, которые она держала в руках, и коснулся ее кисти. Меня охватил восторг. В ту ночь мне впервые приснился сон о ее холодных руках – влажные и бледные, они карабкались по мне, присасываясь к коже.
Но вскоре ее руки были испорчены. Разнимая ссору заигравшихся учеников, она сама пострадала – ей наложили лейкопластырь на большую уродливую царапину на тыльной стороне правой ладони.
Я был разочарован. И в то же время осознал крайне важную вещь. Красивые руки – это чудо. Ведь их красоту очень легко потерять. Руки такие хрупкие…
Я не хотел упускать чудо. Мечтал запечатлеть красоту навсегда, любить ее вечно. Первая девушка, которую я убил, работала продавщицей лотерейных билетов в магазинчике неподалеку. Я не мог оторвать глаз от ее рук, когда она протянула мне билет. Это был конец года, когда у всех обычно полно бумажной работы, поэтому я решил убить ее побыстрее, пока она не порезала свои прекрасные пальцы о бумагу.
Убив ее, я отрубил ей запястья. Мне удалось сохранить их красоту навечно! Но я довольно скоро осознал, как сильно заблуждался. Тело слишком быстро разлагалось. Эта красота не могла быть вечной! Она перестает быть красотой.