Тем временем Дохи продолжала хвастаться: возле дома ее караулили толпы фанатов, а аккаунты в соцсетях были переполнены сообщениями парней, признающихся ей в любви. Она пожаловалась, что, устав от них, даже на какое-то время удаляла свои аккаунты. В конце концов я не выдержал.
– А чего же ты умерла, если у тебя все было так здорово? – выпалил я, не справившись с раздражением.
Она закусила нижнюю губу так сильно, что та стала кроваво-красной. Я пожалел о своих словах, но было уже поздно.
– Ну, я хотел сказать… Зачем ты это сделала? Вот ты сама говоришь, у тебя столько поклонников, которые обожают тебя. Я прекрасно знаю, как они тебя любят, я ведь тоже вступил в твой фан-клуб. Есть, конечно, и хейтеры, но у них намного меньше влияния, чем у тех, кто предан тебе.
Я тараторил без остановки, но настроение Дохи еще больше испортилось.
Мне подумалось: может, это из-за хейтеров? Ну так и что с того? Не могут же все на свете быть на ее стороне. Даже у группы «Бинхо», звезд кей-попа, есть клуб хейтеров. Самое удивительное в том, что очень часто злобными очернителями становятся прежние преданные поклонники. Ненависть – это тоже проявление интереса. Если кто-то не вызывает интереса, то у него не будет и хейтеров. Неужели она, собираясь стать всемирно известной рэпершей, не знала этого?
– Прости, – выдавил я через силу.
Она молча смотрела на меня исподлобья. Ее взгляд был таким злобным, что испугал бы даже тысячелетнюю кумихо[4].
Да, наверное, зря я спросил… Может, у нее есть какой-то секрет? Но зачем смотреть на меня как на врага народа? Ведь это из-за нее я оказался здесь, как она может так смотреть? Вредина несчастная!
Напрасная смерть
– За тысячелетнюю историю кастинга еще никто не прошел отбор во втором туре, – невнятно пробормотал Мачон.
– За тысячелетнюю историю кастинга еще никто не прошел отбор ни во втором, ни в третьем туре, – добавил Саби.
Мои попутчики возмущенно зашумели:
– Что-о-о? Вы хотите сказать, что отбор настолько сложный, или пытаетесь отговорить нас от участия?
– Я же предупреждал, что это закулисные интриги. Здесь чувствуется какой-то подвох…
Мёнсик встал перед Мачоном в надежде вывести того на чистую воду:
– Вы нас намеренно обманываете? Ведь так?
– О чем ты? Что значит обманываем?
– Я просто хотел уточнить, а может, весь этот кастинг – всего лишь пустая формальность? Вы просто глумитесь над нами, зная, что победителей не будет? Вы же называете нас предателями. – Мёнсик был готов схватить Мачона за грудки. – Признайтесь, вы ведь издеваетесь над нами за предательство?
Тут не на шутку рассердился уже Саби:
– Если у вас есть такие подозрения, вы можете не участвовать. Я говорил, что участие в отборе по желанию. И вообще, что вы себе позволяете? Ведь господин Мачон помогает вам из чувства сострадания!
– Из чувства сострадания? Ну-ну! И зачем вы проводите кастинг, если не собираетесь выявлять победителей? – продолжал допытываться Мёнсик, которого я решил про себя называть Очкариком.
– А ты предлагаешь отменить его? – возмутился Саби.
– Успокойся, Саби, – вмешался Мачон. Он признался Мёнсику: – Я всем сердцем хочу, чтобы кто-нибудь вырвался в финал.
– И то правда. Зачем им издеваться над нами? Значит, просто отбор настолько трудный, что до сих пор никто не прошел его. Хорошо, конечно, если будет победитель. Но иногда случается так, что его не могут выбрать. Я ведь пробовался в проект на выживание в экстремальных условиях. Ни в коем случае нельзя недооценивать условия конкурса, чтобы потом не пришлось мучиться от сожалений. Нужно просто усердно готовиться. Ведь для проб требуется огромное терпение, это же сильнейший стресс. Я вот так переживал тогда, что заработал себе язву желудка. А судя по увиденному вчера, здешние пробы требуют очень высокого уровня. Если оценивать этот конкурс по уровню сложности, то это пять звезд из пяти. Вот насколько серьезно нам нужно готовиться! – произнес красавчик Сучжон, подняв согнутую в локте руку, словно хвастаясь часами. Исходивший от них яркий блеск слепил глаза.
– Скоро начнется второй тур. Те, кто будет участвовать, готовьтесь! – с этими словами Мачон и Саби отошли к группе жюри.
– И нечего задаваться, что хорошо поешь… Ого, какие у тебя крутые часы! Сколько такие стоят? – поинтересовался Мёнсик.