– О чем?
– Остался всего один тур кастинга.
– Не имеет значения, один или два. Все равно никто не победит. – Казалось, даже он потерял надежду.
– Не боитесь, что вам придется скитаться здесь тысячи, нет, миллионы лет?
– Конечно, боюсь, – он отрешенно смотрел вдаль на безжизненную равнину, залитую водой. – Но что поделать? Дело уже сделано, назад дороги нет. Ведь разбитый горшок не склеить.
Бедняга ненадолго замолчал, задумчиво потирая руками лицо. Там, где по лицу прошлись руки, синева превратилась в черноту.
– Бесполезно сожалеть о том, что сделано. Но если бы я мог повернуть время назад, то ни за что не сделал бы подобного выбора. Всегда можно найти выход, если захотеть, во всем виноват лишь мой проклятый характер. Не забудь о моей просьбе.
По лицу Мёнсика пробежала тень, когда он говорил о том, что сожалеет о своем выборе. Он сидел, не двигаясь, погрузившись в свои мысли.
Когда я вернулся на свое место, меня схватила за руку Кусыль. Я догадался, что она каким-то образом узнала о моем возможном возвращении.
– Ильхо, говорят, что ты возвращаешься?
Я больше не стал спрашивать, откуда она об этом знает. Теперь это было совершенно неважно, да и перестало быть тайной. Однако во мне начало расти беспокойство, что шансов на мое возвращение становится все меньше и меньше.
– Давай поговорим!
– Наедине? Как скажешь! – Я пошел вслед за ней.
– Будь добр, выполни одну мою просьбу. Я тебя не просто так прошу. Я отблагодарю тебя.
– Отблагодаришь?
– Да. У меня довольно много наличных денег. Ты сможешь забрать их себе. Я дам тебе свой адрес. В моей спальне стоит сейф. Ах да, нужно сказать тебе пароль.
Неужели люди после смерти теряют рассудок? Одна просит написать письмо от ее имени, вторая предлагает залезть к ней домой и забрать деньги!
Ну допустим, что я оживу и вернусь домой. Не знаю, чего от меня хочет Кусыль, но допустим, что за это она разрешит мне забрать деньги из сейфа. Но разве будет правильно, если я проникну в ее квартиру? Кажется, есть закон о неприкосновенности жилища. Да и сейф трогать страшновато. Кто поверит мне, что такова была воля покойной? Меня примут за сумасшедшего, как пить дать. Ох, даже если удастся вернуться в мир живых, меня просто посчитают призраком или шизиком.
– Денег не надо. Что ты хочешь? – Я решил выслушать всех, раз уж так получилось.
– Сходи к нему.
– К нему? К тому типу, с которым ты встречалась семь лет?
– Да.
У нее под глазами появились темные круги. Я узнал настоящую причину, из-за которой Кусыль добровольно выбрала смерть. Это был ее любимый.
– После глубоких размышлений я поняла, что не была им полностью довольна. У меня тоже были периоды охлаждения к нему, а с какого-то момента и разочарование. Но, несмотря на это, я считала, что по-прежнему люблю его, и не хотела признаваться самой себе, что охладела. Я думала, что если разлюблю его, то все воспоминания, которые я считала прекрасными, чудесными, превратятся в ложь. В самом начале нашей любви я пообещала себе, что мое чув-ство к нему сохранится до самой смерти. Оказывается, больше всего я боялась не его измены, а своего изменившегося чувства к нему.
– Мне правда очень жаль. Если ты разлюбила его, надо было откровенно сказать: ты мне тоже надоел!
– Вот именно. Если бы в тот день, когда он пришел ко мне, я могла пересмотреть свое отношение к нему! Я бы не стала так отчаиваться и страдать от уязвленного достоинства, от того, что он бросил меня, и не сделала бы такой страшный выбор. Но как все-таки здорово, что ты можешь вернуться. Ведь у меня появился шанс выразить свои чувства.
От слов Кусыль мне стало ужасно грустно. Она умерла. Что изменится, если этот чувак узнает о ее чувствах, ведь она все равно уже умерла?
И Очкарик, и Кусыль, и Лохматая, и Старик из «Здания здоровья» – все они добровольно выбрали смерть. Какую бы причину они ни называли, суть была в том, что они сделали такой выбор из-за других людей. Неважно, был это любимый человек, коллега или сын, – они сделали это не ради себя, а ради других.
Причина смерти Дохи тоже была очень печальной. Она заранее беспокоилась о про-блемах, которые еще не возникли, и страдала. Кажется, все они жили, мысля слишком сложными категориями.
У меня никогда не было таких душевных мук, как у моих попутчиков. Это значит, что я был простым и легкомысленным. Ведь мне было достаточно прожить день-деньской без происшествий. Тем не менее я всегда был чем-то занят. Не Очкарик и не Пижон, а школьник На Ильхо был примитивным существом.
Я жил неосознанно, неправильно?
Я помотал головой. Может, так оно и есть, а может, и нет. Из-за моего образа жизни меня всегда считали аутсайдером, странным. Но, по крайней мере, я не выбирал смерть добровольно. И ведь я даже не знаю, как нужно правильно жить.