Катрин замерла и уставилась себе под ноги. Яна последовала ее примеру. Шли секунды, растягиваясь в минуту, две, три…
Яна направила все внимание на сучок в деревянной ступени и представляла, будто он тоже смотрит на нее.
Почему человек в проеме не двигается?
И почему он молчит?
Что все это значит?
Как раз в тот момент, когда ожидание стало невыносимым, Яна услышала его голос.
– Проходите. Обе.
Катрин тотчас пришла в движение. Яна держалась вплотную к ней. Они поднялись до верха и вошли в просторную комнату.
Фредди пересек улицу, ноги были налиты свинцом. Некоторое время он еще озирался по сторонам. Никто его больше не преследовал, и никто не знал, что здесь проживала его бывшая жена с сыном, но осторожность была нелишней.
Силке и Леон жили в доме на четыре квартиры, в его верхней правой части. Балкон выходил на маленькую лужайку во дворе. Леон в это время был в детском саду, и это к лучшему, потому что ему ни в коем случае не следовало видеть отца.
На табличке у звонка была записана девичья фамилия Силке. Зайдель. Когда она узнала, что он сделал, то не смогла так сразу развестись с ним. Тогда Силке еще не знала, как обстояли дела с его финансами. Она была не из тех женщин, кого заботят деньги. Фредди не заслуживал ее любви.
Каждый шаг по лестнице давался ему с неимоверным трудом. Фредди медленно поднимался, крепко вцепившись в перила, и пересиливал себя, порывался развернуться, но понимал, что другого места ему не найти. Только под мостом. По пути Фредди составил несколько фраз, но теперь, когда он оказался перед дверью, все они забылись.
Звонок.
Глиняная табличка у двери, сделанная Силке и Леоном. Нетрудно было распознать детский почерк.
Нет, это невыносимо! Он не мог беспокоить ее, а может, даже подвергать опасности.
В момент, когда Фредди решил уже развернуться и уйти, дверь вдруг распахнулась. Силке вышла с плетеной корзинкой в руке. Увидела его и вздрогнула, испуганно отпрянула. Фредди понял, что она его не узнала. Борода, длинные волосы, грязная одежда… за последние месяцы он переменился.
– Это я, – произнес он.
– Фредерик? – Силке сдавленным голосом произнесла его имя и прижала руку к сердцу.
Она никогда не звала его сокращенным именем. Ни разу. Фредерик звучит мягко и интеллигентно, как приятная мелодия, сказала она как-то раз. А Фредди, напротив, скорее как кличка.
Он молча смотрел на нее. Смотрел на свою жену, которой столько раз изменял, и его без того израненному сердцу стало еще больнее, когда ее лицо вновь приняло то суровое выражение, которое проявилось лишь в последние месяцы их брака. Прежде, когда их любовь еще была жива, Фредди поставил бы все свои деньги на то, что Силке неспособна на подобную жесткость. Он ошибался и недооценивал ее – и не знал, насколько способна изменить человека боль.
– Что тебе нужно?
Не «как ты?». Фредди надеялся хотя бы на это.
– Мне… нужна помощь.
Силке окинула его взглядом:
– Ты живешь на улице?
Фредди, опустив глаза, кивнул.
– Там тебе и место.
Нет, пожалуйста, только без этой злобы, не надо ругани и упреков, он этого не выдержит… Тогда Фредди дал ей выговориться, выслушал все и даже не попытался оправдаться, но тогда он еще надеялся, что все наладится, если как следует покаяться. Теперь, когда надежд не осталось, каждый упрек ранил как нож.
– Я знаю, – прошептал Фредди. – Знаю…
Несколько секунд прошли в молчании; Фредди не смел поднять глаза. Ощущение ее взгляда и без того причиняло боль.
– Проходи, – сказала наконец Силке и развернулась.
Фредди последовал за ней.
В квартире было светло и уютно, приятно пахло, и все радовало глаз. Дом, очаг, место, созданное для семьи. Фредди всем этим обладал – и так легкомысленно все потерял…
Силке посмотрела на него, и в ее взгляде не было симпатии, только жалость. Хотя бы так…
– Хочешь кофе?
– Больше всего.
– Могу сделать тост.
– Спасибо.
Фредди ждал, пока Силке возилась с кофейником и тостером. Напряжение между ними было осязаемо, и Фредди уже жалел, что пришел.
– Как у Леона дела? – спросил он.
Силке замерла. Стоя к нему спиной, она оперлась о столешницу и покачала головой.
– Что тебе нужно, Фредерик?
Фредди уловил предостережение в ее голосе.
– Только не ссориться с тобой, – сказал он. – Мне нужно… укрыться.
Силке развернулась. У нее в глазах стояли слезы.