– Пошли отсюда, – сказал Антон. – Ты что, на радостях забыл про флешку?
– И точно, вот дурень… Погоди, я все же должен докопаться…
– Потом докопаешься.
Но бромпир подошел к поверженному врагу и опустился на корточки.
– А? Что? – спросил он. – Доездился? А теперь говори – чем кормишься.
Трампир молчал.
– Гервась, идем, времени нет, – снова напомнил Антон. – Ларка же, будь она неладна!.. А эти где-то в полночь будут меня искать… И те, и эти… Мобилка, блин!
В карманах нашлись новенькая зажигалка, пустая пачка из-под сигарет, два гвоздя (еще поди вспомни, для чего их туда клал), маленький моточек медной проволоки, тоже неизвестного назначения. А мобилка, естественно, осталась дома.
– Надо его еще раз встряхнуть, – решил Гервасий Архипович. – Помнишь, сколько из него денег посыпалось? Может, еще пара стольников застряла. Тогда на такси сгоняем до тебя, возьмем мобилку и тем же такси – к Октябрьскому мосту.
И он, невзирая на слабое сопротивление, стал расстегивать куртейку трампира. Тот рывком сел, лязгнул зубами, Гервасий Архипович увернулся.
– Нет, его точно нужно поучить, – сердито сказал Антон. – Поставь-ка его на ноги, а я его…
Но поучить не пришлось. Из трампировой куртейки что-то вылетело, да со звоном, да разбежалось по бетонным плиткам. Гервасий Архипович вгляделся и ахнул:
– Да это ж мои червонцы! В кисе лежали! А киса где?!
Он полез за пазуху и вынул пустой замшевый мешочек.
– Лихо, – сказал Антон. – Так он, может, деньгами кормится? Их высасывает?
Бромпир подобрал монеты, внимательно их разглядел под фонарем.
– Нет, не погрызенные. Высосал сквозняком, это понятно, а почему не погрыз? Как это так получается?
– Он и купюры в трамвае высасывал. А их разве что жевать… – задумчиво сказал Антон и вдруг замахнулся лопатой: – Лежать, сволочь, сученок!
Трампир что-то буркнул и лег, раскинув руки.
– Нужен эксперимент, – вдруг решил Гервасий Архипович. – Я домыслился, но без эксперимента…
– Нужно флешку добывать! И Ларку спасать! – заорал Антон. – Прячь деньги и идем!
– Ты прав, соколик. До полуночи время есть. Мы все успеем. Идем!
И Гервасий Архипович, ловко вздернув трампира на ноги, перекинул его через плечо.
– Совсем сдурел? – спросил Антон.
– Чего сдурел? Для эксперимента нужен! Я его потом сдам в штаб. Разберемся, как они, гады, это в трамваях проделывают. А потом, может, с ними как-то договоримся – чтобы их, значит, на нашу сторону перетянуть! Его, голубчик мой, отпускать никак нельзя!
Спорить было бесполезно.
Чтобы не тратить зря время, вернулись на трамвайную остановку и подобрали деньги. Антон понесся на такси домой за мобильником, а бромпир поволок добычу к Октябрьскому мосту.
Поскольку за лопату были деньги плачены, Антон прихватил с собой опасное орудие и оставил у себя в прихожей. Хотя время поджимало, убедился, что подушки с кетчупной Лихой Звездой исправно торчат в окне. И тогда только поспешил к Октябрьскому мосту.
Когда Антон примчался к дому, где жила Жанночка, в квартирке Сильдиной подруги уже вовсю шел допрос. Мама и папа, надолго лишенные спокойствия и жизненных сил, лежали на супружеской тахте без движения – одна эта тахта и уцелела после их буйства, а растрепанная и перепуганная Жанночка кое-как отвечала на вопросы Гервасия Архиповича. Трампир был тут же, связанный тряпьем из домашнего обихода, с кляпом из толстых шерстяных носков.
– Ты, соколик? – не оборачиваясь, спросил Гервасий Архипович. – Ну, кое-что проясняется. Красавица-то наша дружка себе завела и встречается с ним ночами. Батька с мамкой заснут, а она – шасть! И хвасталась подружке, что-де красавчик писаный. А бегает к нему на Октябрьскую набережную, в тот конец, где плавучая ресторация. Там мы ее и словим. А ты, девка! Ты вперед умнее будь и со всякой швалью не дружись! Поняла?!
Жанночка, полноватая девица лет этак восемнадцати, отчаянно закивала.
Бромпир снова взвалил на плечо пленника.
– Ох, попадемся мы ментам с этим ценным грузом, – сказал Антон.
– С ментами не управиться – это совсем обалдуем нужно быть. У них дырки большие, заметные.
Потащились вдоль всей набережной к ресторации.
Так вышло, что Антон в этих краях ни разу не бывал. Когда двадцать лет назад поставили на вечный прикол древний речной трамвай и устроили там злачное заведение, он был слишком молод и не имел достаточно денег для разгула. Потом ресторация прославилась стрельбой – недели не проходило, чтобы там не палили почем зря и не сбрасывали посетителей в воду. Они стала местом встречи всей городской крутизны. Со временем крутизна поутихла, ресторация захирела, появились другие кабаки, куда более комфортабельные. Летом на суденышке еще кое-как работала кафешка для тех, кто, невзирая на запреты властей, купался и загорал поблизости. В сентябре заведение запиралось, как объяснил бромпир, на лопату: то есть при желании можно было попасть в оба зала и прочие помещения, даже жить там.