Калеб никогда бы не остепенился. В нем не было этого. Я никогда не видел, чтобы он заботился о женщине дольше, чем несколько часов, в течение которых он трахал ее.
— Давайте, пойдем куда-нибудь в более уединенное место.
Взяв бокал Калеба, Руби допила виски и жестом пригласила нас следовать за ней в одну из задних комнат.
Уединенная кабинка была отделана черным деревом и золотистыми бархатными диванами. Маленькие круглые столики стояли рядами перед ними. В центр каждого столика встроено ведерко со льдом.
С одной стороны комнаты стоял квадратный стол, а с другой – старый, винтажный проигрыватель.
Комната, казалось, перекрывала звуки музыки из клуба, чему я был даже рад, потому что сейчас они играли какое-то дерьмо, которое я все равно ненавидел.
Руби провела своими длинными, тонкими пальцами по старому проигрывателю, затем подняла иглу и включила один из альбомов, который уже был загружен. Я понятия не имел, что или кто играет, но из динамиков зазвучала медленная, чувственная музыка.
Мы с Калебом опустились на диваны, его взгляд был прикован к Руби, когда она начала покачивать бедрами. Черное мини-платье едва облегало ее задницу, а крошечные черные трусики-стринги были почти на виду.
Закрыв глаза и откинув голову назад, она облизнула губы. Золотистые волосы волнами рассыпались по ее стройной спине.
Калеб сидел, расставив ноги, откинувшись назад. Его глаза разгорались с каждым ее движением.
Я наклонился вперед, уперев локти в колени, продолжая попивать свой напиток. На моем лице было выражение скуки, потому что именно это я и чувствовал... абсолютную скуку.
Конечно, Руби была сексуальной, это было само собой разумеющимся, возможно, даже преуменьшением, но она не была маленькой птичкой, живущей под моей крышей, и именно это сводило меня с ума.
Я не хотел так сильно желать эту девушку, и ненавидел себя, потому что не знал, почему же так сильно желал ее. Она была упрямой и волевой, но казалось, что опасность взывала к ней, словно она была просто магнитом, притягивающим плохие вещи.
Вот почему я знал, что она создана для меня. Мне нужно было ломать вещи, и она умоляла, чтобы ее сломали. Несчастливый талисман, кусок мяса, брошенный волку.
Моя голова была забита мыслями о Беннетт, в то время как Руби продолжала кружиться вокруг нас. Одним быстрым движением она схватила низ маленького черного платья и стянула его через голову, оставив себя стоять в одних стрингах. Ее упругие сиськи и маленькие розовые соски напряглись и умоляли взять их в рот.
Она подошла к Калебу, потянула его за рубашку, пока он не встал, а затем подошла ко мне. Когда она потянулась ко мне, я отбросил ее руку, не собираясь даже позволять ей думать, что мне это нравится или что я хоть немного заинтересован. Калеб мог кататься на этой киске сколько угодно, но я не собирался вмешиваться. Единственная киска для меня пряталась в Найтчерч в окружении монстров, о которых она даже не имела ни малейшего представления.
Руби нахмурилась, но вскоре взяла себя в руки и наклонилась к Калебу, приблизив свои губы к его. Он жестоко ухмыльнулся, и, оттолкнув ее лицо в сторону, провел языком по ее горлу.
Калеб никогда не целуется, это его фирменный знак. Он использует женщин... и мужчин по своему усмотрению и выбрасывает их, когда заканчивает.
Я откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за дерьмовым шоу, разворачивающимся прямо передо мной.
Руби со своими фальшивыми сиськами подводит Калеба к столу в конце комнаты. Она запрыгивает на него, широко раздвигая ноги. Ее крошечные трусики-стринги и безвкусные красные туфли на каблуках – единственные вещи на ее теле.
Калеб продолжает лизать и покусывать ее горло до ключицы, его глаза встречаются с моими, на секунду вспыхивая похотью, пока он не проводит языком по груди Руби и не берет в рот один из ее розовых бутонов.
Она стонет, как настоящая шлюха, которой она и является, а он продолжает сосать, прижимая свою эрекцию, прикрытую джинсами, к ее киске.
Он сжимает ее затылок, пожирая ее. Ее бедра выгибаются вперед.
Как бы ни было заманчиво присоединиться, Руби просто ничего не значит для моего члена. Она не Беннетт, это уж точно.
Руки Калеба скользят по бокам Руби, после чего он наматывает ее стринги вокруг пальцев.
Одним быстрым движением он срывает маленький кусочек материала с ее тела и отстраняется, уставившись на нее, сидящую там совершенно голую.
— Эз, ну же, детка, меня на всех хватит.
Она проводит языком по нижней губе, блеск гвоздика ловит свет, когда я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. Эта сука неумолима. Я пристально смотрю на нее, давая понять, что ее ухаживания не приветствуются и ей нужно держаться подальше.
Калеб хватается за низ своей рубашки, стаскивая ее, в то время как Руби припадает ртом к его груди, облизывая пресс и щелкая пирсингом по соску.
Она пытается поцеловать его снова, но каждый раз, когда она приближается, он хватает ее за подбородок и сильно сжимает. Она издает визг каждый раз, когда он сжимает ее челюсть, а затем возвращается к его груди, облизывая и покусывая ее, как дикая кошка.
Поднося руку к ее влагалищу, Калеб вводит в нее два пальца. Она толкается в его руку, а затем берет ее в свою и проталкивает его пальцы глубже.
Калеб смотрит на меня, из его горла вырывается усмешка, пока Руби продолжает скакать на его пальцах. Она выглядит так, словно балансирует на краю, когда громкий вздох слетает с ее губ, а глаза начинают закатываться.
Калеб выглядит так, словно ему становится скучно, когда он раскручивает ее на столе, переваливая через край так, что ее задница оказывается в воздухе. Я не могу сдержать смех, который вырывается у меня, когда он расстегивает джинсы и вытаскивает свою пульсирующую эрекцию.
Руби оглядывается через плечо, ее нижняя губа зажата между зубами, в глазах мольба.
— Последний шанс. — Говорит мне Калеб, проводя рукой по гладкой голой заднице Руби, приподнимая ее и сильно шлепая по ягодице. Ее крик превращается в раздражающее хихиканье.
— Валяй. — Мне смертельно скучно, и чем быстрее он покончит с этим, тем, блять, лучше.
Подмигнув мне, он смотрит вниз, раздвигая ягодицы Руби и плюет на ее задницу.
Массируя большим пальцем его слюну по ее сморщенной дырочке, я вижу нерешительность на ее лице, когда она понимает, к чему все идет.
Подумав о том, что она остановит его, она раздвигает ноги шире, перекидывает руки через стол и хватается за его края, чтобы зафиксировать себя.
Калеб плюет на свой твердый как камень член и направляет его к ее заднему проходу.