– Это не Майлз. Это Клэй.
Ее рот открывается.
– Нова. Он мудак.
Я ставлю обе бутылки вина на остров и делаю вдох.
– Он хороший парень. Ты его не знаешь, не так, как я. Все знают только то, что он сам рассказывает СМИ в интервью.
– У тебя не самый лучший послужной список для суждений.
– Брэд тебе нравился, – я переворачиваю одну из бутылок и снова ставлю ее.
– Значит, ты спишь с ним.
Я расправляю плечи.
– Я люблю его.
Она резко вдыхает.
– Нова... Не говори так.
– Ты думаешь, я не знаю, что у меня на сердце? – в моем голосе слышится раздражение.
– Я думаю, когда дело касается твоего сердца или твоей головы, сердце всегда побеждает.
– Ты влюбилась в Харлана и вышла замуж через 6 месяцев отношений, – возражаю я.
– Но я знаю его вдоль и поперек. Это было продуманное решение.
Приходит еще одно сообщение.
Ворчун: Мы с Харланом поговорили. Он обещал держать все в тайне столько, сколько тебе нужно.
Глаза Мари сужаются.
– Харлан знает?
Черт возьми.
Ее лицо бледнеет от шока или ярости – не знаю точно.
– Мы не храним секретов, Нова. До тебя у нас их не было.
Такое чувство, что она дала мне пощечину.
– Я знаю, ты расстроена, Мар, но это не моя вина.
Я хотела сблизиться со своей сестрой, а теперь своим присутствием здесь я все усложнила.
Когда я думаю, что хуже уже быть не может, раздается звук двери в гараже.
– Привет.
Харлан.
Мари протопала мимо меня к своему мужу в фойе. Его костюм сидит безупречно, но он выглядит усталым – пока не видит ее, и у него в глазах появляются морщинки.
– Рад тебя видеть.
– Как давно ты знал о Клэе и Нове?
Он смотрит между нами, выражение его лица напрягается.
– Может, мне стоит уйти, – бормочу я.
Харлан говорит первым.
– Может, и стоит.
19
КЛЭЙ
Неделя проходит в суматохе перелетов, тренировок и стадионов других команд. Спустя две выездные игры мы возвращаемся в самолет, направляющийся в Денвер.
Мы проиграли обе игры.
В самолете черное, как смоль, небо наводит на худшие мысли.
Майлз смотрит видео на своем телефоне, украдкой поглядывая на меня.
– Что? – я ворчу, выхватывая телефон у него из рук.
Это ролик о том, как я поссорился с тренером после третьей четверти, когда он кричал на меня за мою игру. Не потому, что мои показатели были на нуле, хотя и это было так, а потому, что я не помогал своей команде проводить схемы, чтобы удержать нас в игре.
Микрофоны на видео улавливают его комментарии.
– Мне все равно, если ты не можешь забросить мяч. Спустись на землю, раздавай передачи и заставь этих ребят попотеть.
И мои.
– Мне слишком много платят за то, чтобы я просиживал всю ночь.
– Тебе слишком много платят, чтобы ты этого не делал.
Вместо того чтобы подчиниться, я встал лицом к лицу с тренером и выложил ему все начистоту.
Я был расстроен из-за Новы и потерял голову, выплеснув все на того, на кого не должен был.
Он усадил меня на скамейку запасных в четвертом периоде.
Но это не помешало мне наорать после того, как микрофоны исчезли.
– Тебе легко говорить нам, что мы должны делать, вести себя так, будто у тебя есть ответы на все вопросы, – выдавил я из себя. – Ты сам сказал, что ты не больше, чем пешка между Джеймсом и Харланом. Любой из них может щелкнуть пальцами и уволить тебя. Да, ты очень смелый.
Я ожидал, что он оштрафует меня на месте.
Вместо этого он замолчал и вышел. После игры, в раздевалке, я сообщил Хлое, что не собираюсь выступать перед СМИ.
– Тебя не приглашали, – бодро ответила она.
Мы с Новой не разговаривали несколько дней, и это было чертовски ужасно.
Я написал полдюжины сообщений, чтобы узнать, как она, но она не ответила.
Мне не нравится, что она узнала, но важно, как она узнала. Я планировал рассказать ей о своей сделке с Харланом. Но только после того, как придумаю, как рассказать Харлану – и всем – о нас.
Моя голова откидывается на кожаное сиденье. Эмоции когтями впиваются в мою грудь, проникая под ребра, в те места, которые я не могу защитить ни самолюбием, ни репутацией, ни молчанием.
Ей больно, и я не могу это исправить.
Не тогда, когда она не отвечает на мои сообщения.
Не тогда, когда я нахожусь в самолете за тысячу миль от нее.
Мне нужно, чтобы она поняла, что я не пытался манипулировать ею.
Год назад я хотел только одного – чтобы мое колено не болело.
Оно здорово уже несколько недель.
Так почему же мне кажется, что моя жизнь рушится?
– Я облажался, – говорю я.
Майлз подается вперед, оглядывая самолет. Остальные члены команды ведут беседы один на один, или спят, или смотрят видео, или слушают музыку.
– Ребята дадут тебе еще один шанс, – говорит он.
– Я беспокоюсь не о парнях, – признаюсь я.
На следующий день мы тренируемся с помощником тренера, когда Майлз окликает:
– Где тренер?
Я бросаю взгляд на часы в углу спортзала. Не в его стиле опаздывать.
Я направляюсь к трибунам и достаю телефон из сумки. Сообщений нет. Я набираю его контакт.
Раздается звонок.
Снова.
Включается голосовая почта.
– Тащи сюда свою задницу, старик, я делаю твою и свою работу. Ты захочешь сделать снимок, такое больше не повторится, – я отключаюсь и возвращаюсь к тренировке.
Это не извинение, но уже половина дела.
Я перешел черту с тренером. Выместил на нем все дерьмо, в котором он не был виноват. Я заглажу свою вину сегодня.
Джейден и помощники тренера проводят с командой несколько тренировок, а я наблюдаю за ними.
Через несколько минут подбегает Новичок и смотрит мимо меня.
– Клэй.
Голос за спиной мне знаком, а вот имя – нет. Харлан никогда не называет меня Клэем.
Я выпрямляюсь, мгновенно настораживаясь. Что-то не так.
– Что случилось?

Больница – это масса коридоров, спешащего персонала и пищащего оборудования. Мои шаги обгоняют медсестру, ведущую нас внутрь.
Джей, Майлз и Атлас смотрят на меня пустыми глазами. За ними – ряд помощников тренера.
Я ненавижу больницы. Моя младшая сестра провела в ней слишком много времени, и я ничего не смог для нее сделать. Я бросился в свою игру, потому что жить с мыслью, что я ни на что не влияю, было невыносимо.
Мы все ждем час.
Два.
Харлан приходит с усталым видом.
– Спасибо, что пришли. У нас нет всех подробностей, но мы понимаем, что машина тренера съехала с дороги и врезалась в дерево сегодня поздно вечером. Врачи считают, что это могло быть следствием сердечного приступа, но в результате он получил значительные травмы. Я понимаю, как много тренер значит для вас. Ему было бы приятно узнать, что вы здесь.