Я поплелась обратно на свое место, пока он раздавал задания на следующую неделю. Класс творческого письма в церковном подвале с остатками посетителей с предыдущего собрания анонимных алкоголиков и теми, кто забрел с улицы, был далек от программы Колумбийского университета, в который я отчаянно хотела попасть. Но это было начало.
— Это было здорово, Лори. Мне понравилось. Я - змея со множеством имен. Это цепляет. – Сказал пастор Джейсон, присоединяясь ко мне у крошечного прилавка с закусками, прежде чем я успела схватить пончик, – мой обед, и убежать.
Я кивнула, мой рот был набит розовой посыпкой и ванильной глазурью.
— Это правда? – Джейсон продолжил, доказав, что совершенно не способен понять намек, когда я продолжила пятиться к двери, указывая на свой полный рот.
Я остановилась и с силой проглотила сухую выпечку. Ауч.
— Что правда?
Он подмигнул мне.
— Что у тебя было много имен, – он пошевелил бровями. — Звучит загадочно.
Я выдавила из себя улыбку.
— Это ведь просто творческий подход? То есть, я не думаю, что у Старого Джо тоже есть псевдоним супергероя, но ты должен пойти и спросить у него.
Раскатистый смех Джейсона заставил меня съежиться. Господи, этот мужчина был чрезмерным. Пастор Джейсон был полностью не в моем вкусе - от его крупного подбородка и ослепительной зубастой ухмылки до намазанной гелем челки, торчащей изо лба. Он протянул руку и смахнул что-то с моей губы. Я напряглась. Я ненавидела, когда ко мне прикасались незнакомые люди. Я в принципе ненавидела, когда ко мне прикасались, но, черт возьми, посягательство - разве не чересчур?
— У тебя там посыпка, – сказал он, его рука опускалась слишком медленно.
— Проклятье, я приберегла ее на ужин, – ответила я, борясь с желанием послать его к черту.
Мне нравилось приходить сюда. В моем беспрерывном дерьмовом существовании это была единственная вещь, которую я делала, чтобы не забывать ту девушку, которой когда-то была. Мне не хотелось бросать занятия, потому что я ударила пастора Джейсона коленом по его крошечным синим яйцам.
Звонок моего мобильного спас меня от необходимости иметь дело с назойливым пастором. Я подняла его, используя как предлог, чтобы выбежать из церковного подвала, как будто моя задница была в огне.
Дерьмовые дни в моей жизни проходили с ошеломляющей предсказуемостью, и сегодняшний начался по знакомой схеме. Утром я уклонилась от встречи с домовладельцем, потому что снова просрочила арендную плату. Поела дешевые хлопья прямо из коробки, потому что свежее молоко было роскошью для обладательниц бриллиантовых тиар и работающих холодильников. Вероятней всего.
Сегодняшний день шел на рекорд, поскольку я допустила ошибку, ответив на звонок, прежде чем проверить имя на экране.
— Мисс Уилсон? – спросил строгий голос.
Мне потребовалась долгая минута, чтобы ответить. Несмотря на четыре года практики, я все еще не могла естественно реагировать на свою фальшивую личность. Из меня получился бы никудышный шпион.
— Слушаю.
— Я звоню из дома престарелых «Благодатный рассвет» по поводу Вашей матери, Мары Уилсон. Вы знаете, что в прошлом месяце тарифы повысились? Мы не получили от вас чек на разницу.
Я узнала этот тон. Я часто слышала его. Сухой и безразличный тон человека, требующего оплату, которую, как он знает, невозможно выполнить. Я не винила безликую незнакомку из финансового отдела. Это была моя вина. Нет, это было не совсем правдой. Это была также вина Генри. В моей жалкой жизни было мало вещей, которые я не могла приписать своему никчемному отцу. Дом престарелых «Благодатный рассвет», выбросивший мою хрупкую мать на улицу, был бы вишенкой на торте.
— Знаю. Я занимаюсь этим. Скоро оплачу, – сказала я, торопясь по людной улице в центре города. Мне нужно было попасть в «Синий кролик», иначе я рисковала, что Раф снова вычтет из моей зарплаты за опоздание.
— Скоро, то есть сегодня? – уточнил голос.
Я внезапно остановилась на улице, и японская туристка, снимающая видео в прямом эфире, налетела прямо на меня. Я извинилась. Она извинилась. Затем мы снова задвигались, отдаляясь друг от друга.
— Сегодня или завтра? – предложила я и стала ждать, будет ли мне предоставлена эта слабая отсрочка.
— Самое позднее. Сегодня было бы лучше, мисс Уилсон, – сказал голос у меня в ухе, прежде чем женщина быстро повесила трубку.
Ну, выиграть в лотерею тоже было бы лучше, но это не значит, что так и будет, – ворчала я про себя, спускаясь по лестнице в метро. У меня в голове были смелые ответы, но они редко озвучивались.
Забудьте о лотерее. Кому нужны все эти деньги? Я была бы счастлива, имея надежную крышу над головой и работу, не вызывающую мурашек по коже. Однако, когда твой прежде богатый отец-наркоман разносит твою жизнь в пух и прах, и тебе приходиться уехать посреди ночи, не имея даже аттестата о среднем образовании, предложения о нормальной работе становятся редкостью.
Мои потрепанные кроссовки заскрипели по заляпанной плитке на станции «10-я улица», пока я старалась не касаться перил. Однажды я уже совершила эту ошибку, и поверьте мне, когда я говорю, что в мире не хватит дезинфицирующего средства для рук, чтобы исправить ее.
Мне нечего было предложить. Единственное, чего люди, казалось, хотели от меня, - это моя внешность. Потребовалось семь лет бесперспективного труда - официанткой, продавщицей и на остальных высасывающих жизнь должностях, чтобы понять, что я плыву против течения и чертовски устала от этого. Когда я получила работу в «Синем кролике», это было похоже на передышку. Да, это был клуб для джентльменов, и да, это был ад на Земле, но чаевые были хорошими, и я работала только в баре – пока. Я делала это, потому что должна была заботиться о матери. Генри, обладатель премии «Худший отец года», перестал притворяться, что его волнует, оплачены ли ее счета.
Я привезла нас в Нью-Йорк, дорогой город, и именно из-за меня мы здесь остались, так что отчасти я была виновата. Из-за этого простого факта я подавила свою гордость и отвращение и выходила на работу изо дня в день, в дождь или в пекло. Я не могла уехать из города. Я еще не была готова. Я не могла отпустить единственную мечту, сохранившуюся в моем израненном, истерзанном сердце. У меня осталась только она, поскольку все остальное было отнято.
Где-то в этом городе был мужчина.
Мужчина, который знал меня лучше, чем я сама. Однажды я найду его. Это была моя мечта. Я не знала, что произойдет после. У меня не было ни ожиданий, ни надежд, ни планов. Планы были не для людей, подобных мне. Судьба слишком часто смеялась над моими планами.
Но у меня все еще была моя мечта. Никто не мог отнять ее.