Ольга во многом походила на Хулию, однако признавала сходство, только если утверждалось обратное: это Хулия выглядит как Ольга. Спор разрешился бы ответом на вопрос: кто родился оригиналом, а кто копией? Но ответить на него никто не мог. Они обе претендовали на первое место. Конечно же, в сходстве были свои мелкие радости. Ольга наполнялась гордостью, глядя на окруженную поклонниками подругу, на ее хитрое личико с кокетливо спадающей на него челкой. Ведь из зеркала на нее смотрела Хулия. Однако созерцание схожего отражения ее огорчало, поскольку свидетельствовало о границах ее привлекательности. Она постоянно натыкалась на лицо двойника, как на бесконечную стену. Проклиная их сходство, Ольга обвиняла Хулию в том, что она подражает ей в одежде, копирует ее внешность и даже пытается украсть душу. Справившись с раздражением, она наглым образом покупала такие же вещи, как у Хулии. При этом она не раздумывала о масштабах совершаемого подлога, а как будто возвращала себе то, что другая у нее отняла.
Отец Ольги, суровый и предприимчивый коммерсант, одевал всех модников города в своем элитарном бутике. Управлять делами ему помогала жена, пережженная блондинка, совершившая в своей жизни всего одну ошибку: мужчину, за которого она вышла замуж, она наделила несуществующими качествами. Когда на нее обрушились климактерические метаморфозы, она позволила себе в первый и единственный раз в жизни развеяться, изменив мужу с его поставщиком. «Почему, черт возьми, я раньше этого не сделала?» – спросила она себя. Тем же вечером она присела у кровати пятнадцатилетней дочери и дала ей наставление:
– Не выходи замуж девственницей. Это самый ценный совет, который я могу тебе дать.
– Почему, мама?
– Потому что я вышла замуж девственницей и не перестаю в этом раскаиваться. Ты будешь обречена хлебать куриный бульон всю жизнь, даже не понюхав других блюд.
Ольга воспротивилась совету матери. В то время как ее подружки становились жертвами эпидемии абортов, на которых наживались подпольные гинекологи, она оберегала свою невинность, как бабочку с хрупкими крыльями. «Я не отдамся, пока не выйду замуж. Будь он хоть принц Уэльский. А замуж я выйду, только когда закончу университет». Обучение она, похоже, завершит только ко второму пришествию, когда в университете закончится год забастовок и за ним год оккупации военными. Несмотря на это, она не испытывала недостатка в терпеливых поклонниках, которые придерживались строгих правил ухаживания, сидя в гостиной и опустошая винный погреб семейства, разорение которого прижимистый отец втайне оплакивал. С годами она осознала, что чересчур категорично отвергла совет матери, и теперь горевала оттого, что очередной воздыхатель, застегнув ширинку, покидает ее распаленную и нетронутую. Как дать им понять, что она изменилась? Как показать мужчинам свою благосклонность к горяченькому? Ее кампания за чистоту была настолько успешной, что она вконец потеряла надежду увидеть, как на ее балкон взбирается какой-нибудь бесстыдник, чтобы обжечь ее страстными поцелуями. К сожалению, она убедила всех в своей холодности. Лишь безумного Алекса не сдержали сделанные ею ранее заявления. Поэтому произошедшее привело ее в замешательство. «Изнасиловал… не изнасиловал… Чуть-чуть… Очень… Совсем не изнасиловал?» Самым живым воспоминанием (оно ее больше всего и запутало) были слова Алекса, которые он ей нашептывал без остановки: «Я тебя люблю, Хулия. Я тебя люблю, Хулия».
Ольга незаметно для себя предъявляла нам обвинения. Хулия сжимала губы, мучаясь от угрызений совести, потому что скрыла от всех агрессию Алекса. Знай Ольга о том, что с ней случилось, она была бы осмотрительнее. Половина ответственности лежала на мне, поскольку я не проследил за тем, чтобы семья Алекса отправила его в сумасшедший дом на Сатурне. Между нами была Ольга, бледная, с неожиданно восторженной и робкой улыбкой, словно девочка, которой только что выдернули первый молочный зуб.