– Мне нравится твой пупок, Хулия, не переживай. Меня огорчает твоя пассивность. Когда я занимаюсь с тобой любовью, мне кажется, что я тебя насилую, пользуюсь тобой.
– Какое совпадение! – произнесла Хулия изумленно. – В день, когда я первый раз позировала, мне приснилось, что орангутанг с огромным толстым членом вошел в меня. Он кончил и взобрался на дерево. И когда начал резвиться в ветвях, я разглядела в нем тебя.
– Что за ерунда! Не забывай, на самом деле тебя изнасиловал Алекс, со мной ты занялась любовью, поддавшись порыву страсти.
Она покраснела и объяснила, смущаясь:
– Прости, я ни в чем тебя не обвиняю. Но мои чувства не в ладу с логикой. Когда Алекс надругался надо мной, я почувствовала себя проституткой, в глубине души я корю себя за соучастие, хотя прекрасно осознаю, что я его не провоцировала. С тобой я, наоборот, чувствую себя невинной жертвой. Когда мы обнимаемся, мне кажется, что ты меня насилуешь. Я не сопротивляюсь, когда ты мной обладаешь, я принимаю тебя с удовольствием, но не по своей воле… Разумеется, на самом деле ты не пользуешься мной, но в глубине души я воспринимаю тебя как угрозу. Понимаешь?
– Не понимаю, – ответил я.
– Я не знаю, как объяснить. Я запуталась. Что мне делать?
– Выкинь из головы все эти странные переживания.
– Это невозможно. Я никогда не умела управлять своими чувствами… Но хочу, чтобы ты знал: ты мне очень нравишься.
– Спасибо. Это первые лестные слова, которые я от тебя слышу. Ведь если судья прочтет твой дневник, то приговорит меня к пятидесяти годам тюрьмы.
– Я буду навещать тебя по выходным, – пообещала она с добротой в голосе.
– Лучше сожги дневник и никому не рассказывай о своих фантазиях.
Глава XII
Мой предшественник на посту в Банке интеграции, доктор Гумусио, был мастером рассеянности. Покидая банк, он забыл в кабинете множество своих вещей. По наследству мне достались три полотенца с его инициалами, газовая зажигалка с гравировкой «От А… с любовью для А…», полдюжины презервативов, один из которых был вынут из упаковки, последняя чашка кофе, которую ему подали, но он к ней так и не притронулся, и секретарша по имени Арминда, на четвертом месяце беременности.
– Что произошло с твоим экс-шефом? Его выбросили в окно? – спросил я у девушки.
– Абель был спонтанным человеком. Он прочитал в гороскопе, что должен изменить свою жизнь и сразу же оставил работу.
– Перешел в другой банк?
– Нет. Он торгует фальшивыми долларами на улице Либертад. Дела у него идут очень хорошо.
Засмеявшись, она продемонстрировала белые зубы, улыбку, которая отвечает «да» на любую просьбу, на любое обещание. У Арминды были большие черные глаза с притворным близоруким прищуром и шелковистые волосы, отливающие ночным небом. В общем, девушка, в которую легко влюбиться.
Присутствие Арминды меня немного смутило. С неуклюжей поспешностью я принялся очищать кабинет от собственности Гумусио. В каталожном ящике я обнаружил капроновые колготки, розовые трусики и бюстгальтер.
– Доктор Гумусио был трансвеститом? – спросил я у Арминды.
– Не был, – ответила она. – Это мои вещи. Несколько месяцев назад в банке было так много работы, что я переодевалась прямо здесь, чтобы сэкономить время.
– Понятно, – ответил я.
Так же тепло, как секретарша, меня встретили и остальные работники банка. Ни для кого не было секретом, что меня взяли на работу не из-за победы в конкурсе на замещение должности, а по знакомству. Все понимали, что счастливчик, вышедший в финал конкурса, – эффективный всезнайка, который вот-вот кого-то подсидит. Я же не угрожал ничьей безопасности на рабочем месте. Они могли продолжать заниматься любовью друг с другом без опасений.
Банк интеграции обходился честно со своими сотрудниками. Премии выдавались за заслуги. Кадровая политика заведения оберегала вышестоящих начальников и ложилась ярмом на подчиненных. Тот, кто зарабатывал меньше, работал больше, и наоборот. Кассиры, секретари, курьеры и рецепционисты захлебывались в делах. Первый эшелон был в полной зависимости от группы уполномоченных, чья работа сводилась к тому, чтобы критиковать, контролировать и делать несчастными подчиненных. За уполномоченными наблюдали вышестоящие руководители, которые, в свою очередь, подчинялись заместителям директора, учтивым топ-менеджерам, в чьи обязанности входило ужинать с важными инвесторами и ухаживать за секретаршами. Чем важнее был начальник, тем красивее была его секретарша. Банком управлял генеральный директор. Его власть была настолько абсолютной, что ему не приходилось ею пользоваться. Пять раз в неделю он играл в гольф. Спорт помогал ему приводить мысли в порядок, чтобы принимать серьезные решения. При этом он так глубоко погружался в транс, что до принятия решений дело никогда не доходило. Он перекладывал свои полномочия на первого, кто заходил в его кабинет.