Гляжу по сторонам. Другая стена тоже рушится. В дырах виднеется небо. Люди толпятся у дверей. И тут отец кричит:
– Не пройти, Самсон! Поздно!
Треск, грохот! Люди разбегаются в стороны. Камни падают у дверей. Везде пыль. Кашляю. Люди кричат, тянут себя за волосы. Отец падает на землю и бежит. Я за ним. Тут понимаю, что надо делать. Двери завалены, но я могу их открыть. Только я могу.
– Двери!
Передо мной расступаются. Начинаю отбрасывать камни. Тяжелые, огромные… Но как-то справляюсь. Вспоминаю страшные белые лица людей. Ужасно тороплюсь. Грудь начинает болеть. Пусть! Откатываю большие камни, бросаю легкие. Оборачиваюсь. Стены рушатся. Потолок обваливается. Одна стена падает наружу. Наша еще держится. Но боюсь, скоро упадет.
– Самсон! – кричит отец.
Отваливаю последний камень. Люди бегут наружу. Но двери вдруг проседают, падают.
– Самсон!
Я успеваю встать в дверях. Больно… Вся стена наваливается сверху. Держу… Люди бегут и плачут. Много выбегает. В груди все горит. Отец бежит назад и подбирает бумажки. В руках большой чемодан. Хочу крикнуть ему, не получается. Тяжело… тяжело и больно. Больше не могу. Я не сильный…
Терплю. Все почти разрушилось. Думаю о Господе. Прошу Его, чтобы не падала стена. Пусть держится, не падает! А когда все выбегут, тогда пусть падает.
В грудь меня кто-то ударяет. Ноги подгибаются. Падаю на колени. Двери держатся, но трещат, проседают. Люди кричат и толкаются. Я плачу и поднимаюсь. Кто же меня ударил?
Все выбегают, в зале уже никого. Только отец. Он бегает и ловит бумажки. Смеется. Я падаю у дверей, кричу. Потом бегу следом, хватаю его на руки. А ноги не бегут… Я слабый сегодня. У отца в руках чемодан. Он роняет его и плачет.
Что-то трещит. Двери заваливает, но мы успеваем выбежать. Стена падает и все бегут подальше. Но она падает внутрь. Отец кричит. В руках сжимает кучи бумажек.
Как больно…
Грудь горит. Больно.
Меня опять кто-то ударяет, я падаю. Отец летит в траву. Ветер разбрасывает бумажки. Отец бегает за ними и плачет. А я гляжу в небо. Оно синее… все в черных точках… Отгоняю их, но они не слушаются. Больно. Очень больно. Не могу дышать.
Вокруг меня вдруг появляются лица. Меня берут и несут. Я им жалуюсь:
– Больно… больно…
– Потерпи, потерпи, милый, – говорит красивая женщина.
– Самсон, держись!
– Тише, все будет хорошо.
Меня далеко уносят. Здесь нет пыли. Дышать легче.
Смотрю по сторонам. Везде кричат и плачут. Зовут кого-то, а им никто не отвечает.
– Сколько завалило? – кричит кто-то.
Ему отвечают:
– Многих… Кто-то подорвал стены у основания. Мы чудом выбрались.
Смотрю на лица. Они все грязные, но все равно красивые. Хочу им сказать об этом, но не могу. Дышать трудно. Я думаю, что люблю их всех. Жаль, что они не знают.
– Пустите, я врач! – кричит кто-то.
Вижу лицо. Надо мной наклоняется человек. У него серая борода и мягкие руки. Он ощупывает меня и что-то говорит. Не понимаю. Больно. Страшно болит грудь. Хочу сказать ему, где болит, но не помню, как сказать. И крови нет, он ничего не поймет…
Гляжу в синие глаза доктора. Они яркие и добрые. Трогаю грудь, он это видит. Доктор говорит мне негромко:
– Не двигайся, слышишь? Лежи тихо.
– Самсон! Самсон! Самсон! – кричит отец.
Хочу встать, но доктор не дает. Прибегает отец с бумажками в руках. Их очень много. Он белый и седой. Грязный. Улыбаюсь ему и говорю:
– Больно…
– Давно болит? – спрашивает врач.
Не знаю. Смотрю на доктора и молчу. А перед глазами все вертится, вертится… Кто-то тянет меня за ногу, кричит, ругается. Отец. Но его хватает доктор, будто хочет побить. Надо заступиться, но встать не могу.
– Нет, не трогайте! – кричит доктор. – Его нельзя тревожить. Сердце захлебывается… с такими нагрузками!
Сердце…
Прислушиваюсь. В груди бьет неправильно. То ударяет и ударяет, а то молчит. Страшно… Кто же ударил меня в сердце? Внутри все холодеет. Мерзну. Не хватает воздуха. Дышать трудно. Жалуюсь Господу, что мне холодно и больно. Вокруг много лиц. Я никого не вижу. Только отца. Смотрю на него, а он на меня. Он шепчет:
– А ведь говорил, жаловался…
Отец смотрит на меня и дрожит. Из рук выпадают бумажки. Он кричит и бросается вперед.
– Мальчик мой! Самсон!
А мне все холодней и холодней… Мерзну очень. Кто-то целует в щеку. Холодно. Но… тут становится тепло, становится ярко и радостно. Хочется прыгать и петь. Потихоньку открываю глаза. Отца рядом нет.