– Вообще-то, – задумчиво произнес Фаулер, – я не читаю чужие тексты без разрешения, но подумал, что в данном случае могу сделать исключение.
Дженнисон не стал напоминать, что доктор мог бы позвонить, спросить разрешения.
– Как я понял, это наброски сценариев. Реальных? Тех, что вы действительно написали?
– Нет! – воскликнул Дженнисон. – В том-то и дело. Эти листы ничего мне не говорили, никаких ассоциаций. Будто чужие.
– Вы их не перечитывали, – напомнил Фаулер.
– Именно поэтому! Я боялся. Это… чужое.
– Там стоят даты. Год назад, полтора…
– Есть более свежие, – оживился Дженнисон. – Если хотите, я… Правда, там все то же. Обрывки. А несколько месяцев, с февраля, таких дежавю не было. Доктор, вы, вообще-то, их первый читатель. Как вы считаете…
– Неплохо, – задумчиво произнес Фаулер, – но я не литератор, не критик. Как психотерапевт могу сказать, что никаких признаков умственного расстройства в них нет.
– Дежавю… – пробормотал Дженнисон.
– Вы сказали, что их нет уже несколько месяцев.
– Да, но они могут вернуться в любой день. Господи, как мне надоело!
– В прошлый раз вы говорили о страхе…
– Это тоже, доктор! Но с этим страхом я справлюсь.
Фаулер молча смотрел на пациента. Тот подбирал слова.
– Я люблю Шарон, – сказал он наконец. – Или… Может, мне только кажется. Доктор, сейчас я думаю, что никогда не любил по-настоящему. Может, я и не знаю, что это такое – по-настоящему любить. Если бы по-настоящему, мне не пришло бы в голову… То есть я бы не подумал… В общем, самый верный способ избавиться от навязчивого страха – устранить его причину, верно?
– Что вы задумали? – с беспокойством спросил Фаулер. – Устранить причину? Причина вашего страха – муж этой женщины. Вы что, решили…
– О! Нет, конечно! Расправиться с Таубером? Да он меня одной правой… Я решил больше не встречаться с Шарон. Если мы перестанем видеться, у Таубера не будет повода… Завтра в одиннадцать Шарон приедет ко мне, и я ей скажу, что между нами все кончено. Это верное решение?
– Безусловно. Но страх, возможно, исчезнет не сразу или не исчезнет вообще. Скорее всего, одного только расставания с женщиной недостаточно, мы и с этим поработаем. Но главное – ваши дежавю. Возможно, и фобия возникла по этой причине.
– Потому я и подумал, что на самом деле не люблю Шарон. То есть люблю, но не так, чтобы…
Эта мысль его смущала.
– Давайте поговорим об этом, – предложил Фаулер. – Закройте глаза, руки вытяните вдоль тела. Как в прошлый раз.
– Хорошо, доктор…
Когда Дженнисон ушел – в состоянии умиротворения и почти в ладу с собой, – Фаулер попросил Дорис не впускать сразу следующего пациента.
– Минут через десять, – сказал он. – Я позвоню, когда буду готов.
Он сидел в кресле, заложив руки за голову. Думал. Сеанс, как и первый, прошел удачно. Дженнисон много рассказал о своем детстве, о проблемах с родителями, о юношеских фобиях. За семь сеансов, пожалуй, не управиться, нужно будет десять, но об этом он поговорит с пациентом позже.
Только вот Таубер. В тексте, что оставил Дженнисон, не придав, судя по всему, значения… Муж, да. И если завтра последняя встреча с Шарон… В подсознании пациента эта встреча будет и для Таубера последним шансом… Чепуха. Да, но…
Фаулер потянулся за телефоном, набрал номер.
– Здравствуй, Шерлок, – сказал он, услышав знакомый энергичный голос.
– Привет, Гордон, только говори быстрее, у меня клиент.
– Тогда отложим. Мой рассказ довольно длинный.
– Я тебе перезвоню, когда освобожусь.
– Хорошо. Жду звонка.
Он увидел ее машину, когда она въезжала на парковку. Шарон, надевшая сегодня свою любимую сиреневую шляпу, неторопливо прошла вдоль газона, почувствовала, наверно, что Базз на нее смотрит, подняла голову, придерживая шляпу, разглядела любимого на балкончике одиннадцатого этажа и послала ему воздушный поцелуй.
Дженнисон ответил таким же поцелуем и пошел в прихожую дожидаться, когда зашелестит дверь поднявшегося лифта. Шарон возникла, как фея из сказки, и Базз едва удержался, чтобы не воскликнуть: «Мы с вами уже встречались, по-моему!» Несколько раз он так и обращался к Шарон, она сердито обрывала его словами «Милый, это давно не смешно», и первые минуты свидания оказывались испорчены.
– Какая ты красивая! Платье – прелесть! – заставил он себя сказать то, что сегодня, как ему казалось, звучало немного фальшиво.
Он хотел сразу поставить точки над i, но не нашел в себе достаточно мужества, и сначала все шло, как обычно: объятия, поцелуи, «сегодня я с утра хорошо поработал…», «я едва улизнула от мужа, он уехал позже обычного…» Фраза насторожила Дженнисона, страх кольнул сердце. Позже обычного. Хотел проследить? Догадался? Что, если проследил и…