– Не Люда... – испуганно прошептала старушка. Извинившись, я поспешила отойти. Но «не Люда» побежала за мной. – Одну минуточку! Подождите, пожалуйста! У меня троюродная сестра во Владивостоке, Люда. Говорят, мы очень похожи. Вы меня с ней не перепутали?
Люда сама меня нашла через неделю. Ссыпала в ладонь мелочь, сказала «спасибо».
– Вам понравилось? – спросила я.
– Понравилось, – ответила Люда, – И дома одобрили. Сказали: надо поддерживать начинающих авторов.
Я так и не поняла: понравилось или надо поддерживать авторов?
Впервые я увидела его в августе: стоял, широко расставив ноги и надвинув на глаза армейскую кепку камуфляжной раскраски. Он всегда выбирал одно и то же место – возле плаката: солнце протягивает к загорающим лучи, переходящие в клешни рака. Иногда он разговаривал с кем-то по мобильнику, размахивая рукой, словно диктуя приказ. Я мысленно окрестила его «боссом». В октябре плакат «опасное солнце» убрали, и босс передислоцировался к столбу с табличкой: схематичный человечек плывет по волнам. Когда почему-то убрали и столб с человечком, босс «переехал» к третьему столбу. Третий столб был без каких-либо предупреждающе-запрещающих надписей. Моя подстилка находилась рядом, и мы с Боссом разговорились. Он рассказал, что сидит на пособии по безработице, очень этому рад: 16 лет пахал, теперь можно отдохнуть, деньги-то идут. Директор каждый день лично звонит, просит вернуться. Говорит, без тебя вся работа стоит. Но он до ноября – ни-ни. Подождут.
– Кем вы работали? – спросила я.
– На заводе, – ответил Босс, и я уважительно посмотрела на его мускулы, но тут он добавил: – Завхозом. Меня в любую гостиницу с руками и ногами...
В декабре испортилась погода. Босс по-прежнему приезжал на море. К пляжу не спускался. Стоял, смотрел с парковочной площадки как, разгоняемые ветром, носятся по морю парусники. С армейской кепкой он не расставался даже в машине, но однажды ветер сорвал ее и покатил по склону, подбрасывая. Рискуя сорваться, Босс догнал кепку и поспешно нахлобучил, но я успела заметить толстые складки на шее, торчащие из абсолютно лысой головы уши и глубокие морщины на лбу. Похоже, ему совсем не пятьдесят, как мне казалось раньше, а все шестьдесят.
В начале апреля Босс приехал веселый.
– Последний день гуляю: завтра выхожу на работу!
Я тоже обрадовалась:
– На старое место? Или нашли что-то новое?
– Новое! – закричал Босс. – Оч-чень крутая фирма! – И показал почему-то в сторону моря: – Там.
Но назавтра я снова увидела его всматривающимся в барашки волн.
– А как же... работа?
– Они думают, дурачка нашли, – презрительно сказал Босс, – за такие деньги. Ну, я оставил им бумажку со своим телефоном и суммой, сколько я хочу. Пусть думают. Позвонят, куда денутся! Не одни, так другие. Меня в любую гостиницу с руками и ногами...
Прошло три года. Я вижу его возле моря каждое утро. Босс уже не приезжает на машине, приходит пешком. Даже в дождь. Мы больше не разговариваем: при встрече со мной Босс кивает и ускоряет шаг. Я до сих пор не знаю, как его зовут.
Мой мобильник относится к типу «смартфонов», то есть умных. «Смарт» проявляется в том, что он умеет распознавать голосовые команды. Моим командам телефон подчиняется неохотно, но когда в машине по радио передают новости, мобильник выхватывает из адресной книги какой-нибудь номер и начинает звонить. Наверное, телефон улавливает в новостях знакомое имя. Я пресекаю его попытки и грожусь отключить «распознавание голоса».
Однажды я не успела вовремя нажать «отбой». Из переговорного устройства громкой связи прозвучало:
– Алло?
На экране мобильника высветилось «Миша-Мордехай». Какой Миша-Мордехай?
– Извините, – сказала я, – это...
– Ирочка! – прервал меня незнакомый голос. – Как здорово, что вы позвонили. А то, представляете, Новый год, совсем одиноко. Не поверите, я чувствовал, что поздравите. Вам здоровья, счастья, успехов в личной жизни...
– Вам тоже... здоровья... счастья... – Я не знала, есть ли у Миши-Мордехая личная жизнь и поэтому остановилась.
– Такой у меня сегодня хороший день, – Миша-Мордехай не заметил моих колебаний и продолжал: – Вы позвонили – раз. «Рэка» перешла на 100.1 FM – два. Получилось: две русские станции рядом. Крутанул ручку – ты на «Рэке». Крутанул назад – на «Первом Радио». Правда, удобно? И не надо искать.
– Удобно, – согласилась я, – не надо искать.
– Что у вас нового? Прочли еще какую-нибудь книжку?
И тут я вспомнила: парк, ветер подхватил с холодной каменной скамейки мою газету, полистал и зашвырнул в кусты. Я стояла и думала, стоит ли «Наша страна» того, чтобы из-за нее оцарапаться, когда какой-то пожилой человек в плаще и беретике нырнул в кустарник, долго там возился и, наконец, церемонно, словно букет, протянул мне измятые, грязные листы. Кто в Израиле носит плащ и берет? Плащ и берет носил Мордехай из Саратова, в Израиле полтора года, собирается здесь преподавать иврит, но учеников пока не нашел.