Наверно, он не стал бы так сокрушаться, если бы знал, что благодаря этим двум дням задержки оказал Бобу Мерриллу величайшую услугу. Дело в том, что по этой причине скотовод нарушил проклятый контракт с фирмой «Томас Кук и сын», предполагавший, что он покинет Рим строго в назначенный день и тем самым позволил ему…
Впрочем, не будем забегать вперед. Правила сочинения рассказов не допускают того, чтобы ключевые события излагались в самом начале повествования. Поэтому лучше давайте спокойно вернемся к самому началу – к тому дождливому субботнему утру, когда небольшой итальянский лайнер отчалил от окутанного туманом пирса на Норт-ривер в Нью-Йорке, неумолимо увозя Боба Меррилла к его возлюбленной, но прежде всего к приключению с эбеновой тростью.
Письмо о капитуляции Селии Уэр грело душу гиганта-скотовода, но, глядя, как постепенно исчезают в туманной дали небоскребы Манхеттена, он ощущал растущую в сердце тоску по родине. Раньше этот огромный город с его кэбами и кабаре всегда казался ему чужим, но теперь, в минуту прощания с любимой страной, неожиданно вызвал чувство нежности и жадного интереса. Его страшили пять тысяч миль беспокойных вод, которые предстояло пересечь, а слово «Неаполь», название города, куда он плыл, поражало его слух, точно имя новой, неисследованной планеты. Но как настоящий рыцарь, он направлялся туда, куда вела его любовь. Если бы вы видели этого стоящего у леера широкоплечего, обаятельного, с добрыми глазами человека, который всегда остается в душе ребенком, вы бы не удивились, что в письме, лежащем у него в кармане, Селия Уэр навсегда отказывалась от своей успешно начатой карьеры. В сотнях художественных галерей за границей она любовалась фигурами мужчин, которых великие скульпторы считали достойными увековечения в мраморе, и ее оставленный на родине возлюбленный с честью выдерживал сравнение с любым из них.
Между Мерриллом и страной, которую он покидал, уже выросла стена тумана, но он по-прежнему одиноко стоял у леера, не отрывая взгляда от невидимого берега. Какой-то шорох сбоку заставил его повернуться, и он увидел рядом с собой молодого человека в хорошо сшитом костюме, чье дружелюбное выражение лица и открытая улыбка заставили его невольно улыбнуться в ответ.
– Быстро же исчез этот старый городок сегодня утром, – произнес молодой человек, натягивая на голову клетчатую кепку. – Только что был – и вот его уже нет. Это ваше первое путешествие через океан?
– Да, это мое первое преступление, – признался Меррилл. – А у вас?
– У меня семьдесят первое. Подсчет точный, – скучающе отозвался незнакомец.
Меррилл изумленно открыл рот.
– Бизнес, да? – поинтересовался он.
– Бизнес, – подтвердил собеседник, и в глазах у него появилось и тут же исчезло странное выражение. – Раз уж нам придется провести вместе две недели на этой старой калоше, давайте познакомимся. Меня зовут Генри Говард Фишер.
Меррилл два дня провел на Манхеттене и соскучился по дружеской компании. Он сразу же назвал свое имя, упомянул о Техасе и «Серебряной звезде» и предложил пропустить по стопке.
– Увы, – сказал мистер Фишер, – в рот не беру.
– Тогда пойдем выкурим по сигаре, – предложил Меррилл.
Но оказалось, что воздержанный мистер Фишер и не курит. Меррилл, уже немного подозрительно, окинул его взглядом с ног до головы. По соседству с «Серебряной звездой» таких мужчин не встречалось. Но выглядел Фишер бесхитростным и обаятельным и к тому же заявил, что с удовольствием поболтает с Мерриллом в курительной комнате.
Они удобно устроились там, и пока скотовод заказывал желаемое у стюарда, мистер Фишер задумчиво его разглядывал. Потом с удовлетворенным видом взялся за дело и показал себя истинным мастером исчезающего искусства ведения беседы. Они поговорили о войне. Мистер Фишер вскользь коснулся цели своей поездки за рубеж. По его словам, из-за вступления Италии в грандиозный конфликт налоги на принадлежащий ему земельный участок вблизи от Неаполя ужасно повысились, и он отправился туда, чтобы урегулировать это дело. Страшная тягомотина, вздыхая, признался он. Потом он поинтересовался, куда и как едет Боб Меррилл. Скотовод объяснил, что друг туристов Кук все заранее устроил.
– Кук поднял меня утром после завтрака в Нью-Йорке, – засмеялся он, – и отпустит только вечером после обеда двадцатого июля, когда я снова окажусь на Норт-ривер. Билеты, отели, все прочее я купил и оплатил, так что все это, можно сказать, у меня в кармане.