Я вспомнила, что сценарий сразу после вечера отдала Люде Степановой. Она гордилась своей причастностью к его созданию и имела на это право. А кроме того, хотела показать своей двоюродной сестре, чтобы та у себя в школе тоже организовала подобный вечер. Хорошо, что я не додумалась сообщить об этом Тамаре Николаевне. Она могла бы обвинить меня в диверсии союзного масштаба.
Я заглянула в свой класс. Люды на месте не было. Она болела и отсутствовала уже несколько дней. Мне не оставалось ничего другого, как отправиться к ней домой, благо жила она недалеко от школы. На мой стук отозвалась соседка.
– У них дома никого нет, – с готовностью сообщила она.
– Мне сказали, что Люда болеет.
– Ну да, вот они и отослали ее к бабушке. Родители-то весь день на работе.
– А где живет бабушка?
– На Петровской балке.
– Ну, конечно, иначе и быть не могло. А адреса вы, похоже, не знаете.
– Не знаю, – честно ответила соседка, – родители вечером придут, может, уже в пять будут. Они вам скажут.
Я побежала домой. Об уборке и стирке речь уже не шла. Быстро растопить печку, приготовить обед, накормить ребенка, подвигнуть его на домашние уроки и вернуться к Людиной маме.
Мы столкнулись в дверях. Я торопливо объясняла. Людина мама смотрела на меня с удивлением: «Анна Михайловна, да не волнуйтесь вы так. В субботу поедем туда, и я привезу вам тетрадку».
– Да нет, спасибо, это нужно срочно. Скажите мне адрес.
– Да какой адрес! Сами вы не найдете. Да и темно скоро станет. Там в темноте одной ходить нельзя. Я только схвачу бутерброд, и мы с вами поедем.
– Может быть, этот сценарий здесь, зачем ей брать его к бабушке? – предположила я. – Зеленая такая тетрадка.
Быстро жуя бутерброд, Людина мама осмотрела письменный стол, выдвинула ящики, заглянула на полку с учебниками. Зеленой тетрадки не было.
– Люда собиралась показать сценарий двоюродной сестре. Может быть он у нее? Нельзя ли с нею как-нибудь связаться? – мне очень не хотелось тащиться по промозглому холоду в Петровскую балку.
– С Юлькой-то? А как? Телефона у них нет, а живут они на ГРЭСе.
Я поняла, что Петровская балка – самое малое из ожидающих меня сегодня зол, – и мы пошли на остановку автобуса.
Люде стало уже лучше, но температура держалась, и бабушка кутала ей горло и поила горячим чаем. Нам чай тоже достался, и это было очень кстати после промозглого осеннего ветра и моросящего ледяного дождя. В центре города как-то меньше чувствуется эта осенняя обреченность. Горят фонари, по улицам ходят люди, хлопают двери магазинов – и кажется, что жизнь можно продолжать даже в таких невыносимых условиях. Не то на окраине. Темень и непролазная грязь, ни одного человека на улице. А если вдруг замаячит чей-то силуэт, лучше спрятаться в ближайшем дворе. Встречаться с незнакомцами в таких местах опасно.
Люда огорчилась, узнав за чем я пришла. Но я пообещала вернуть ей ее драгоценность, как только она появится в школе после болезни. Сценарий, на самом деле, обретался какое-то время у Юли на ГРЭСе. Юля отнеслась к нему с должным пиететом и переписала от начала до конца. Перед самой болезнью Люда специально ездила к сестре за этой тетрадкой, и она до сих пор в ее сумке, висящей на крючке у двери. Дома. Но в сумке мама не догадалась посмотреть.
Мы двинулись обратно. Час пик давно миновал, и автобусы, похоже, кончились. Ждать пришлось бесконечно долго. В конце концов он все-таки появился, виновато мигая фарами сквозь сетку дождя. Совсем уже промокшие, мы добрели до дома Степановых, извлекли из сумочки драгоценную тетрадь, я наскоро пробормотала какие-то извинения за нарушенные вечерние планы и побежала домой.
Дома у меня во всех комнатах горел свет, но было тепло. Уголь в печку мальчик подбросил, не забыл, и тот не успел прогореть. Это была первая большая радость за сегодняшний день. Сам он спал на диване одетый, прикрыв книгой измазанный концентратом растворимого какао рот. «Как маленький», – подумала я с нежностью. Пришлось разбудить, умыть, уговорить раздеться и уложить в постель. Вопрос об уроках остался незаданным как потерявший актуальность.
Затем – моя одежда. Пальто, возможно, высохнет до завтра, если подвесить над самой печкой и если не сгорит. Сапоги – мои и ребенкины – быстро отмыть от липкой грязи (ничего, что вода ледяная, зато она почти всегда есть, в отличие от других районов нашего города), вытереть, набить газетами и поставить у печки, – высохнуть они все равно не успеют, разве что нагреются – и спать. Спать и ни о чем не думать до завтра.