Киаран, может быть, кинулся бы вдогонку, но тут в лесу что-то зашуршало, и перед ним явилось нечто доселе невиданное. Киаран слышал про мэнского трехногого человека и про четвероруких великанов, но тут перед ним предстало иное: у него было четыре головы с разными лицами, у голов были шеи, и плечи, и руки, и туловище... а ног уже не было. Все четыре туловища срастались между собой, и ниже ребер у них был один живот и один пупок. Словно кто-то разрубил четверых людей пополам, а потом сложил крест из верхних половин!
Все четыре пары рук у чудовища были в мозолях, потому что руки одновременно служили ногами: они мелькали, как спицы в колесе, пока то катилось ему навстречу.
Киаран не смог удержаться от вопроса:
– Что ты такое, во имя Господа?
– Мы Четверо-В-Одном, – ответило чудовище четырьмя разными голосами, но слитно.
Постояло перед ним и покатилось прочь, а Киаран поспешил за ним.
Чудовище привело его в пещеру над озером.
Четверо-В-Одном остановилось у входа в пещеру, а Киаран, оглянувшись на него, пошел вглубь пещеры, потому что ему почудилось, что там кто-то разговаривает.
Голоса затихли, но зато он заметил идущий снизу свет и начал пробираться к нему. Чем ближе он подходил, тем отчетливей доносился до него плеск волн, и он понял, что озеро отчасти заходит и в эту пещеру. Неужели он принял за человеческие голоса лепет воды?
Но свет, от которого по стенам плясали тени, был слишком ярким для светлячков и гнилушек: он был совсем как зажженный человеком огонь.
И Киаран осторожно выглянул из-за камня, пытаясь рассмотреть, откуда идет этот свет.
Но первым, что он заметил, был не факел, укрепленный на стене, а огромный прозрачный пузырь на берегу озера, в котором извивалась и корчилась человеческая фигура.
Глаза выкатились и налились кровью, волосы сбились в неопрятные космы, разбитые руки и ноги кровоточили... но это была она, его жена!
А рядом с пузырем стояла его мать. Она поднесла факел совсем близко к стенкам пузыря, глядя на то, как ведьма бьется в судорогах и хватается за грудь, как она кричит, но ее крика не слышно, как лицо синеет и темнеет, закатываются глаза...
И только когда ведьма дохлой рыбой распласталась на дне пузыря, Аланна ткнула в его стенку пальцем. Киаран услышал свист, который быстро затих.
Этот свист будто оживил ведьму: она подняла голову и начала кашлять так, словно ее разрывало изнутри. Аланна молча ждала.
Наконец кашель затих, и ведьма попыталась подняться.
– Где мой сын? – спросила ее Аланна.
Если ведьма и могла сопротивляться Аланне, это время давно прошло.
– Я не знаю... я бросила его камнем в озеро, клянусь тебе...
– Его нет в озере. Где мой сын? Ты ведь знаешь, я не могу причинить тебе вреда ни водой, ни огнем, ни листом, ни ветром... – нараспев начала перечислять Аланна, и ведьма задрожала от неподдельного страха.
– Нет, не надо, пожалуйста! Клянусь Господом милосердным, я сказала правду!
– Где мой сын? – терпеливо повторила Аланна.
– Я здесь, мама, – сказал Киаран, выступив на берег.
Аланна вздрогнула и обернулась.
– Отец с тобой? – быстро спросила она.
– Нет, ты ведь оставила его дома... – ответил Киаран, обнимая маму.
– Если бы он увидел, – вздохнула Аланна, – он бы не понял.
И они вместе обернулись к пузырю, где сидела ведьма.
– Что ты с ней сделала? – спросил Киаран.
– Я не могла причинить вред ничем из того, что мне подвластно по милости моей Королевы, – гневно сказала Аланна. – И я причинила ей вред ничем. Не ветром, а его отсутствием.
– Вот как, – сказал Киаран, глядя на свою жену и вспоминая то время, когда он лежал на дне озера, ослепший, оглохший, неподвижный...
– Значит, она не лгала, и ты спасся сам?
– С Божьей помощью, – ответил Киаран и рассказал, как все это было.
– Хорошо, – сказала Аланна. – Раз она неповинна в твоей смерти, я отдам ее Королеве, чтобы та знала, как помог смертной ее подарок. Ты ведь не будешь спорить со мной, сын?
– Нет, мама, не буду.
И в озере появились головы келпи: они, словно упряжные лошади (только упряжь была сплетена из обрывков рыбачьих сетей), потащили пузырь с ведьмой прочь, тайными водными путями, во владения Королевы.
Сын с матерью пошли прочь из пещеры; на входе все так же стояло Четверо-В-Одном.
– Мама, а что это такое? – спросил ее Киаран.
И Аланна рассказала ему, что знакомые пикси почти сразу донесли ей, что Королева сделала ведьму неуязвимой для ее чар. Аланна, покинув дом, сначала отправилась в город, продала там кубок, а на вырученные деньги наняла четырех лихих людей. Когда ведьма вышла из замка, Аланна привела ее в засаду. Они напали на нее, оглушили и связали, но затем решили, что могут получить с Аланны не только оговоренную плату, но и намного больше. Аланна разгневалась и превратила их в нечто безвредное для женщин.