Родитель, негромко кашлянув, осмеливается задать вопрос: «Что на этот раз?» Человек дружелюбно отвечает: «Физика, параграф 12, пункт 3 и География, параграф 45, пункт 6». Человек дружелюбно улыбается, родитель кивает. Ему что-то сказали, он что-то услышал, уважение оказано. Человек нажимает на кнопку, раздается негромкое жужжание. Оно длится примерно полминуты и стихает. Человек вешает коробочку на место, застегивает плащ и направляется к двери. Родитель для простоты ее и не запирал.
Родитель какое-то время смотрит на закрытую дверь, потом идет в спальню, какое-то время смотрит на спящего ребенка, потом идет за тряпкой и вытирает пол за визитером – на улице мокро.
В древности, когда Министерство образования изымало очередной материал из Учебника того или иного Предмета, соответствующий материал оставался в мозгах учеников, которые успели это изучить. Но со временем была создана продвинутая авангардная передовая технология. Начальство позавчера говорило, что ее даже страны континентальной Европы закупают. «Я спросил, что такое "континентальный", – вспоминает человек, идя по лужам к следующему дому, – начальство не ответило, но дружелюбно улыбнулось».
Кирилл БЕРЕНДЕЕВ
СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ
– Его крепко держат? – спросил набежавших стражников директор зоопарка и продолжил: – Вы хоть понимаете, что натворили?! Нет, не понимаете! Мерзавец, подонок, дегенерат!
– Понимаю, – глухо ответил смотритель. – Я убил гипножабу. Господин директор, я ведь не отрицаю этого. Скажите охране, чтоб отпустили. Я никуда не денусь.
– А деваться вам некуда, я вызвал полицию, через час, если пробки позволят, они будут здесь, – переведя дух, он выпил стакан воды залпом, откашлялся: – Сорок лет она жила в нашем зоопарке, любимица детей и взрослых, главная достопримечательность. Куда там земляные слоники или баобабочка – гипножабу любили все, о ней даже стихи сочиняли, помните два года назад проходил конкурс. Да что, я ведь сам его устраивал, когда из писем поклонников поперло в рифму. Ее не просто любили, нет, ей поклонялись. Ведь только в нашем зоопарке ей отмахали целых двадцать метров площади террариума, больше, чем клетка льва-оборотня. Сорок лет назад город залез в долги, чтоб купить ее, только-только выплатили. Жаль, потомства от нее не было.
– Гипножабы редко размножаются в неволе. А наша и поступила в преклонном возрасте.
– Не для жаб! Могла отложить икру даже сейчас, когда генная инженерия… а вы…
– Я знаю, я убил, – повторил смотритель, словно чары животного с него еще не сошли. – Но может выслушаете мою версию?
– Зачем? Вы смотритель, она вам доверяла, не гипнотизировала вас. Вы и воспользовались.
– Очаровывала, когда я просил, – смотритель продолжил, не поднимая головы. – Для меня гипножаба тоже была всем, сами посудите, господин директор, я при ней двадцать лет, ни жены, ни детей. Да и… с ней никогда не бывает плохо, всегда выслушает, как поймет, что неприятности, сразу настроение поднимет, найдет нужную иллюзию, она ведь чувствует, меня она понимала как никого другого.
– И вы…
– И я, да. Не своей волей, так сама жаба решила. Она сказала мне…
– Сказала?
– Объяснила что не так. Ей уже почти семьдесят, серьезный возраст даже для гипножаб. Она устала. Первые годы жизни провела в крохотном террариуме института, затем выкупил зоопарк, потом еще один, затем наш. Да, за ней ухаживали, холили и лелеяли. Представляли лучших производителей, ну что я говорю, вы же их отбирали, господин директор. Но в душе, или не знаю, что у них вместо души, она чувствовала себя одинокой и никчемной.
– Ее все любили, боготворили почти. Не городите ахинею.
– Она хотела на свободу, в естественную среду обитания. Она, представьте себе, даже не знала, что такой нет, что она выращена в институте, что распределена в зоопарк по порядку очередности, что ей предстоит всю жизнь провести в террариуме.
– Что вы несете? Как вы вообще могли ей это объяснить?
– Мыслью, образами…
– Я спрашиваю, как посмели! – буйволом взревел директор. – Гипножаба существо хрупкое, нежное, ей любые переживания противопоказаны. И тут вы со своими открытиями, – он хрястнул кулаком по столу, скривился от боли. – Что, людям легче живется? Им есть куда деваться? Земля застроена вдоль и поперек, от недр до пиков, тридцать миллиардов человек… где не жилье, там промзона или ферма. Конечно, кому не захочется уединения и покоя… хотя бы иллюзорного. А ты всем жизнь поломал, подонок. Да и кому мы нужны без гипножабы, нашего сокровища.